Полина Жеребцова - 45-я параллель

Из клетки, стоящей на столике, выбежал белый крысенок и начал смешно шевелись усами.

– Его зовут Локи, – сказал Захар. – Я подарил его Николя.

– Локи мне снился задолго до своего рождения, – зачем-то пояснил Николя, расхаживая по комнате в футболке и плавках.

– Надень-ка штаны! – посоветовала я ему.

Николя послушно выполнил мою просьбу, а затем принес табуретку и стул.

Мы поговорили об отсутствии работающих законов в стране, после чего я уселась к компьютеру. Компьютер Николя был пращуром современных ноутбуков.

– Новый пришлось продать, когда не было денег.

– Понятно.

Мог бы и не объяснять.

Захара Николя отправил на кухню печь пирог, и мы наконец остались наедине.

– Ты быстро печатаешь? – спросила я Николя. – Помоги напечатать статью о хорошем человеке.

– А зачем? – спросил Николя. – Неужели ты думаешь, что ее кто-то прочитает? Современные люди бездушны и глупы. Меня раздражает их присутствие, кроме избранных, которых один на миллион.

– На меня намекаешь?

– Вначале я думал, что ты такая, как все. Но я ошибся. Кроме тебя и Захара, я не знаю никого, с кем мог бы говорить спокойно.

– А Фрося?

– У нее запутанная история.

– Так ты поможешь со статьей?

– Давай, – легко согласился Николя.

– Леонид Царицынский, художник-антифашист, – продиктовала я. – Узник лагеря Бухенвальд. Его дважды приговаривали к расстрелу.

Николя отложил сигарету:

– Ты его лично знала?

– Когда я была маленькой, он нянчил меня на руках.

– Это друг твоего деда Анатолия?

Я кивнула и продолжила:

– Леонид Иванович родился в Ставропольском крае 11 августа 1920 года. Еще ребенком приехал с родителями в ЧИАССР. В 1941-м повторил судьбу своего поколения: фронт – плен – Бухенвальд.

Узники лагеря смерти называли его Леон и уважали за силу духа.

Когда войска союзников подошли к концлагерю, Леонид был в ряду тех, кто поднял восстание. План гитлеровцев – уничтожить заключенных – был сорван.

Блуждая по дорогам снов, что выводят сквозь канонаду к старому грозненскому бульвару, я часто захожу в дом № 15, квартира № 41 на улице Розы Люксембург, где жил старый друг моего деда, художник Леонид Царицынский.

Моя семья подружилась с ним задолго до национальных распрей и кровавых чеченских войн.

…В 1945 году Леонид вернулся на родину в СССР. Поскольку он был в плену, его обвинили в измене, и он попал в НКВД. Его так пытали и били, что он едва выжил. Из Бухенвальда Леонид вышел своими ногами, а из НКВД его вынесли на носилках, и то – благодаря поддержке европейцев, сидевших с ним в концлагере. За Леонида вступились друзья-антифашисты из Франции, Польши и Германии. Международный Красный Крест присудил ему медаль «За победу над смертью».

Его вышвырнули на свободу еле живого. Бывший узник Бухенвальда после застенков НКВД мог пить лишь кефир.

Восстанавливать здоровье Леонид начал с дыхательной гимнастики. Книги по йоге были редкостью в СССР. Ходил по рукам самиздат. Спасибо друзьям! Они смогли передать нужную литературу на французском языке. Он выжил, чтобы родился Художник. Всю жизнь Леонид мечтал рисовать. Он стал необычным художником: едва световой луч касался полотен, цвета сменяли друг друга, как по волшебству. Он закрывал на окнах тяжелые шторы, включал музыку Баха и писал. Так появлялись его картины о лагере смерти, мужестве и любви.

Продавать свои произведения Леонид не любил.

Он их дарил, щедро и непредсказуемо: журналистам, актерам и соседям.

– Это мои дети, – объяснял художник. – А детей не продают!

Одна из работ «Женщина-вампир» понравилась Владимиру Высоцкому. Она была подарена актеру и поэту вместе с памятью сердца – листовкой на мешковине. Той самой, написанной кровью с призывом к восстанию. Из лагеря Бухенвальд.

Некоторые работы Леонида Царицынского приобрели крупные музеи: Русский музей, Третьяковская галерея, Новосибирская художественная галерея.

В 1972 году на международной выставке во Флоренции восемь его работ получили золотые медали. Умер Леонид Царицынский в Москве.

Внезапный наезд автомашины оборвал жизнь человека, ставшего легендой. Водитель скрылся.

Сигарета Николя испепелилась, а он задумался, обхватив руками голову.

– Странно, что мы живем в одном пространстве и не замечаем таких личностей, – сказал Николя.