Полина Жеребцова - 45-я параллель

Всматриваясь в ее лицо, я почувствовала, что являюсь всего лишь мыслью и витаю в воздухе, перемещаюсь в пространстве, а эта женщина – я. Аллах, как можно быть с обнаженными плечами и без платка? Что я вижу?!

Я сделала глубокий вдох и поняла, что стою в свете софитов перед огромным залом.

– Что я здесь делаю? – тихонько спросила я.

Помощница, крутящаяся неподалеку, всплеснула руками:

– Как же! Сам король вручает вам Нобелевскую премию!

В этот момент я отчетливо поняла, что мои чеченские дневники изданы. Изданы! И сейчас я должна произнести речь. Открыв рот и удивляясь самой себе (английский я практически не знаю), я произнесла на чистом английском:

– Благодарю вас, дамы и господа! Эта книга была самой важной для меня, для всех, кто пережил страшные войны на моей родине. Для русских, чеченцев, ингушей и представителей всех других национальностей! Это наша общая трагедия! И мне удалось рассказать об этом!

Николя позвонил мне за сутки двадцать шесть раз – я начала вести подсчеты.

Он сказал:

– Я хочу слышать твой голос!

Николя боялся этого мира и притягивал к себе его темную сторону. Я пыталась помочь ему справиться с приступами паники, советовала задерживать дыхание и представлять, что он находится на дне океана, под толщей воды, где его никто не потревожит. Но главным утешением для Николя оставались сигареты. Он курил их в невероятном количестве.

Я начала замечать перемены в себе. Нарастало чувство раздражения и неприятия окружающих. Их реакции были слишком замедлены. Поскольку на войне опасность поджидала каждую секунду, я привыкла мыслить по-другому. Быстро. Стремительно.

В магазине игрушек меня раздражало радио с непристойными песенками, больше пригодными для панели, чем для образованных людей.

Неумение окружающих осознать ценность и быстротечность жизни повергало в уныние.

Несколько раз я теряла сознание. Нет работы – нет еды, мы погибнем. «Как солдату, мне нужно держаться до последнего», – решила я.

Порой мне стало чудиться, что я слышу взрыв. Тот, который произошел годами ранее. Тогда я оглохла на трое суток. Волна из прошлого будто накрывала все вокруг. И с трудом различались голоса и мелодии пошлых песенок. Безумно хотелось тишины… Тишина! Это была недоступная радость. Радио гремело целый день, и приходилось перекрикивать его, общаясь с покупателями. Остальные продавцы любили шум, тонули в нем, чтобы забыть о своих проблемах, а мне было необходимо спокойствие. От громкой музыки холодели руки, начинала кружиться голова, немели губы. Я не понимала, почему это происходит со мной…

Я вздрагивала, будто рядом разрывалась бомба. Однажды, вздрогнув от разрывов снарядов, слышных только мне, я, упаковывая игрушки, сильно порезала руку.

В полдень наш магазин посещала Марина. Эта женщина жила тем, что готовила обеды на дому, а затем ходила по торговым точкам и предлагала тарелку еды за двадцать рублей. Таская на себе тяжелые бидоны и посуду, Марина сгорбилась и выглядела не по годам старой.

Моя мать напросилась к ней в помощницы, и Марина разрешила ей чистить картошку и делать салаты за порцию еды раз в день.

Из «Пружинки» маму прогнали при проверке документов, поскольку она не была официально оформлена.

Я спросила Влада и Соню, когда со мной рассчитаются за отработанный месяц.

– Не торопись, – ответили они. – Жди!

Мизерной зарплаты не хватало, чтобы досыта питаться, и мама опять начала твердить о самоубийстве.

А мне хотелось сделать всем друзьям и знакомым небольшие сувениры-подарочки, и еще я ждала, что меня оформят по договору, как обещали.

В течение дня мама несколько раз звонила в отдел игрушек и плакала, что не выдержит больше оскорблений и преследований. Я просила ее: оставь тему чеченской войны в разговорах с соседями. В Ставрополе мало знают правды о войне. Мама меня не слушала.

– Не могу так жить! – ревела она.

Выслушав ее, я попыталась сломать ненавистное радио, но меня ударило током. Это было похоже на укус пчелы. В детстве меня жалили пчелы, когда я бегала на поле с цветами и там кружилась.

В кружении я чувствовала сверхъестественную мощь.

После рабочего дня я отправилась в Медакадемию, где мама по вечерам убирала. Тоже, разумеется, без оформления. По дороге мне встретились Захар и Николя. Они были расстроены и голодны. Я сунула в карман Николя мелкие деньги. Он хотел вернуть, но я оттолкнула его. Тогда Захар и Николя погнались за мной, но я оказалась ловчее: вбежала в Медакадемию и закрыла засов.