Полина Жеребцова - 45-я параллель

Вместе с Тимофеем и Семеном он жил в яме, вырытой прямо за скотным двором. Похлебку давали раз в сутки. Из сильного, здорового мужчины Виктор на глазах превращался в изможденного невротика.

Передать весточку своим было нельзя. Вокруг – враги, за слово на русском языке могли ударить. Здесь он был чужим, пришлым, рабской силой, которую купили на невольничьем рынке. Что больше всего подорвало веру в справедливость, так это то, что чеченцам на явную смерть их продали свои, русские. Деньги заменили совесть и офицерскую честь. «Хотя какие из них офицеры? – думал Виктор. – Темные души бывших уголовников и воротил, вот кому выгодна эта война».

Время шло. Чеченцам поступил приказ отходить в Панкисское ущелье на территории Грузии.

Для рабовладельцев Виктор, Семен и Тимофей были «Васями». Наверное, чеченцам казалось, что это сильнее подавляет волю человека и унижает его.

– Вы не люди, вы хуже, чем тузики, – говорили пленникам чеченцы, которые презирают собак. – Вас дешево продали, вы ненужный материал.

Виктор готовил боевикам еду на костре, стирал вещи. На его глазах перерезали горло двоим русским солдатам, захваченным в бою, а он хотел жить.

– Ты нам денег стоил, работать будешь, – обещали Виктору.

Несколько раз он пытался подбить Семена и Тимофея на побег, но не сумел. Тимофею сломали ребро, Семен хромал после избиения. Далеко в таком состоянии не убежать. Лучшее, что может случиться, – быстрая пуля в спину, худшее – пытки, а потом смерть.

Ночами, в холод Виктора согревали молитвы и радость, что крест с ладанкой не отобрали, побрезговали.

Их вывели из ямы под утро, после того как прозвучал призыв на молитву и правоверные совершили намаз.

– Мы уходим, – сказал один из чеченцев. – Вас в расход.

– Почему не отпустите? Что мы вам сделали? Работали днем и ночью! У нас семья, дети! – вскричал Виктор.

Он посмотрел на товарищей. С длинными бородами и отросшими волосами, они и сами напоминали боевиков.

У Семена дома осталась больная мать, у Тимофея четверо детей.

– Пришли на нашу землю, сами виноваты, – объяснил чеченец, обмотанный патронташем.

Их вывезли на уазике за село, и в белом тумане, повисшем, как пена на кружке пива, раздались короткие выстрелы. Жалости в диких ущельях нет.

Перед смертью Виктор взывал к Христу, а затем почувствовал, словно на него сыплется горячий уголь, погребающий его под собой.

Очнулся он на мерзлой земле и понял, что наступил вечер, накрыл его тучным небом, а рядом лежат два мертвеца. Виктору пришла в голову мысль, что смерть вот-вот завершит свой обряд. Но тощая старуха с косой прошла мимо. Где война, там всегда хороший улов: у нее оказались более важные дела.

Виктор полз по горной дороге и то терял сознание, то приходил в себя, и снова полз, стирая ладони в кровь. «Ни у кого из нас не будет могилы, – подумал он. – Мертвые тела Семена и Тимофея растерзают звери, а моя участь еще под вопросом».

В какой-то момент он оказался на краю оврага и скатился кубарем вниз. В долине раздавался волчий вой. Достаться волку – небольшая радость. Это подталкивало раненого человека передвигаться на четвереньках, превозмогая боль и усталость. По приблизительным расчетам, Виктор прополз несколько километров и забылся. Он очнулся от того, что кто-то бил его по щекам.

Незнакомый и непонятный говор проник в сознание. Чужой язык не прочитаешь по губам. Мужик средних лет восседал на арбе, в которую был запряжен неказистый конь, а две грузные женщины в халатах, калошах и тулупах крутились возле Виктора и верещали, как белки.

Главное, что успел усвоить Виктор, на чеченской земле важно, чтобы не решили, что ты здесь чужой. Поэтому ни на какие речи он не отвечал, мотал головой, мычал и закрывал глаза. Местные не прошли мимо, приняли горемыку за своего. Куртка на нем была военная, а такие куртки в Чечне у каждого есть.

Несколько недель Виктор лежал в чужой времянке. Семья чеченцев оказалась простой, небогатой. Они совершенно не знали, что делать с незнакомцем, который не может говорить. Глава семьи вызвал сельского лекаря. Тот поцокал языком, но пули не вытащил, только раны перевязал.

Женщины приносили Виктору бульон и домашний сыр. Из Грозного привезли другого врача. Тот в полевых условиях сделал Виктору операцию.

С каждым днем здоровье раненого восстанавливалось, и как только потеплело, он решил незаметно покинуть гостеприимный приют. Тем более что хозяин начал приводить к постели больного односельчан и рассуждать, кто его гость и как найти родных.