Полина Жеребцова - 45-я параллель

Даже в Чечне я не встречала таких наглецов. Забежав после работы к Захару и Николя, я подверглась их нападкам за то, что ничего не ворую у бессовестных людей. По логике моих друзей, грабить подобных личностей – это следовать святому пути Робин Гуда и его апостолов.

– Ты меня огорчаешь, – вздыхал Николя.

Захар шутил:

– Она исправится!

Они были расстроены: Фрося попала в больницу.

– Помнишь, ей стало плохо от алкоголя? У нее нашли опухоль. Предстоит операция.

– У моей матери в молодости диагностировали рак. Заметили случайно, когда она сдавала анализы. «Четвертая стадия! – развели руками врачи. – Вам осталось жить две недели». Мать, тогда совсем юная, в недоумении вернулась домой, в ростовскую коммуналку, и протянула родителям медицинское заключение. В те времена суп с курицей был только по праздникам, никаких сбережений. Кругом оскал коммунизма.

– Что захочешь, то и сделаем, – расплакалась бабушка. – Говори свое последнее желание.

Мама задумалась.

– Хочу в последние минуты закрыть глаза и вспомнить нечто прекрасное. Отправьте меня в Санкт-Петербург! – попросила она.

Бабушка и прабабушка вытряхнули все тайники и грустно вздохнули: если поехать из Ростова-на-Дону в Санкт-Петербург, хватало ровно на три дня. Мама была счастлива. Она сняла угол у какой-то старушки и первым делом отправилась в Эрмитаж посмотреть на полотна великих мастеров. У картины голландского живописца она познакомилась с женой работника обкома партии. Они разговорились, и мать сама не поняла, как оказалась в гостях в шикарном особняке, загримированном под дачу строителей коммунизма. Оказалось, что ее спутнице за пятьдесят, хотя они выглядели ровесницами. «Смотри, что покажу», – услышала мать, после того как ей подали чай.

Оглянувшись, она не поверила своим глазам: женщина зависла в воздухе в метре над полом и касалась полированного паркета только пальцем ноги. Она левитировала! Мама выронила чашку.

«Не бойся! – сказала странная дама. – Долгие годы я занимаюсь йогой. Ты знаешь, что это такое?»

Мама не знала.

В СССР о чуждой философии старались не говорить и не писать.

«Я сразу поняла, что ты больна. По твоей ауре, – продолжала женщина. – Аура – это свет вокруг человека. Я подскажу тебе, как быть. Послушаешь меня – выживешь. Нет – поминай как звали».

Мама подумала, что грохнется в обморок. Она подняла глаза и увидела портрет Ленина в деревянной раме.

«Сделаешь так, – продолжала как ни в чем не бывало собеседница, встав на паркет и отпив из своей чашки. – Поголодаешь. Тебе сколько лет?»

«Двадцать один год», – ответила моя будущая мать.

«Значит, есть не будешь двадцать один день. Поняла? Только воду, натуральные соки и куриный бульон. Больше ничего! Ни крошки. Еще расскажу про семь волшебных упражнений: их нужно выполнять на рассвете».

Через полчаса мама оказалась на Невском проспекте с бумагой, где были записаны упражнения из йоги. Голова гудела, перед глазами все мельтешило, и она никак не могла вспомнить адрес женщины или ее имя.

На прощание та сказала, что владеет гипнозом. Мама приняла решение вернуться в Ростов-на-Дону.

Родные не ожидали такого скорого возвращения. Мама объявила, что встретила волшебницу в Эрмитаже и будет худеть. Бабушка и прабабушка всплеснули руками, подумав, что это блажь от потрясения, и решили накормить маму как следует, перед тем как она отправится на небеса. Ежедневно они готовили самое вкусное, что могли добыть, и обливались слезами, видя, что мать не ест ни кусочка.

«Скушай хоть крошечку», – упрашивали они.

Но это было бесполезно. Двадцать один день голода, упражнений и минус семнадцать килограммов – вот что пронеслось перед их глазами.

Нужно ли говорить, что мать отказалась идти в больницу на осмотр. Через полгода, когда врачи, недоумевая, почему пациент все еще жив, потребовали повторить анализы, рак – исчез. Пропал без следа, как будто бы его никогда и не было.

«Куда вы его дели?!» – возмущался главврач больницы.

Мама в ответ пожимала плечами и о йоге умалчивала, чтобы ее не сочли сумасшедшей.

Николя выкурил несколько сигарет подряд и сказал:

– Потрясающая история!

– Мы молились за выздоровление Фроси у иконы Девы Марии, – сообщил Захар.

– Вы ходите в церковь?

– Довольно часто по воскресеньям.

Для меня это была новость.

– Я думала, геи не ходят в такие места.

– Разве Бог не даровал нам равные возможности? – удивился Николя.