Полина Жеребцова - 45-я параллель

Я привыкла мыслить критически, поэтому с сомнением отнеслась к последней фразе, а мама холодильник поглаживала, видимо представляя, как положит в него картошку и консервы.

– Но вы же понимаете… – доверительным голосом заявила женщина. – Мы дарим, вы помогаете.

– Помогаем? – переспросила мама.

– Нужно отнести сгоревший ламповый телевизор вместе с поломанной стиральной машинкой на свалку. Лифт, как вы уже заметили, не работает. Вам придется вытащить их по лестнице. Не оставляйте у мусорных баков в нашем дворе, отнесите за пару кварталов. Понятно?

– Да, – ответила я. – Мне все предельно ясно.

Взяв за руку сомневающуюся маму, я развернулась, и мы вышли вон. Хозяйка старых вещей хлопнула дверью.

Сон сковывал веки, отчего хотелось не просыпаться, поскольку реальность была страшней любого кошмара.

Новое утро рождало безнадежность: я отчетливо понимала, что властям абсолютно наплевать на граждан. Выживает сильнейший, стараясь вскарабкаться на полмиллиметра выше того, кто ослаб и увяз в нищете и бесправии. Но уныние есть грех. Грех, недопустимый для того, кто стремится выжить. Нужно уметь отыскать в любой ситуации положительный момент. Вселенная – это ты. Когда мы умираем, наш мир перестает существовать.

– Что ты притихла? – спросила мама. – Обошли все фирмы в округе, никто не берет на работу, прописку им подавай! Нет прописки – нет человека! Об этом думаешь?

– Я хочу вернуться в журналистику.

– Как найти место в штате? – Мама мерзла, несмотря на то, что поверх свитера на ней была шерстяная кофта.

– В Ставрополе есть ведущая газета «Экватор», может быть, туда возьмут?

– Далеко от центра?

– Нужно ехать на троллейбусе в район Северокавказского университета.

Кошки суетились под ногами, доедая хлеб с килькой.

Со стороны кухни намело столько снега, что пришлось раскапывать банку с рыбой, примерзшую к подоконнику.

Я встала пораньше, чтобы вымыть волосы над жестяным тазом.

– Не забудь на обратном пути купить тетрадки! – крикнула мать, когда я выходила.

Пенсионерка Клавдия находилась на наблюдательном посту: она выглянула из-за шторы и спряталась, а я отправилась к троллейбусной остановке, находящейся рядом с торговым центром «Пассаж». В общественном транспорте меня неприятно поразила грязь: стекла давно не мыли, их поверхность пестрела двусмысленными рисунками. На стекле имелся глазок размером с крупное яблоко. Он появился при участии пассажиров, не пожалевших носового платка и тщательно, несколько остановок, протирающих «окошко в мир». Именно через него люди видели, по каким улицам проезжает автобус или троллейбус. Около глазков крутились дети, толкалась молодежь и промышляли воришки.

В моей сумке лежала готовая статья, документы и фотографии на тот случай, если мне сразу предложат работу.

Встретили меня две приветливые сотрудницы «Экватора» и сообщили, что редакция находится в подвале. Старшая женщина, худая и стройная, – известная журналистка Кривошеева, а другая – юная Фима – оказалась ее ученицей.

Они провели меня вниз по лестнице, после чего мы оказались в коридоре, где пахло нечистотами. Здесь располагались кабинеты директора и главного редактора. На дверях важных персон висели замки, соединяя между собой железные дуги, прибитые кривыми гвоздями.

– Придется подождать! – улыбаясь сообщила мне мэтр журналистики.

Я согласилась и проследовала мимо дверей, выкрашенных в цвет детской неожиданности, в комнатку, набитую с пола до потолка газетами и канцелярскими товарами.

– В коридоре сидеть негде! – сообщила Фима. – Оставить без присмотра стул нельзя. Что плохо лежит – уносят.

Я кивнула, усаживаясь на пластиковую табуретку, какие обычно бывают в летних забегаловках. Кривошеева любезно подала мне чай в граненом стакане. Пока я грела руки о горячее стекло, сотрудницы рассматривали мои удостоверения с грозненских газет и телевидения.

– Ты была редактором в молодежной программе?! – удивленно ахали они. – В разных журналах публиковалась?

– Да, – ответила я. – В одиннадцати по Кавказу. Основное направление – события в Чечне. Иногда пишу стихи, сказки для детей, очерки об известных людях.

Показала статью. Текст им понравился.

– У нас здесь такое творится! – разоткровенничалась Фима. – Наш коллега по прозвищу Донжуан пригласил меня в кафе. Я пришла, прождала его два часа, а он, сукин сын, не явился. Обманул!

– Ничего, – довольно посмеивалась Кривошеева, – мы ему устроим! Мы ему отомстим!