Имре Уйвари - Особенный год

С командиром взвода Андором Релле я встретился в поле при двадцатишестиградусном морозе. Об этом случае я уже рассказал в газете «Непхадшерег», а спустя несколько месяцев, собирая материалы о солдатах, подлежащих демобилизации, снова встретился с Релле.

Я напомнил ему о прошлогодней суровой зиме и об учениях, на которых мы оба тогда присутствовали.

— Читал я, что вы тогда обо мне написали, — сказал он.

— Ну и как, понравилось? — спросил я.

— Поправилось, да только…

— Что только?

— Только не совсем так это было.

— А как же?

— Вернее, было-то так, но я бы по-иному об этом написал.

— Как именно?

— Так, чтобы читатель почувствовал тот собачий холод, который стоял тогда.

— Знаете что, расскажите мне, что вы тогда чувствовали, что переживали…

— Рассказать-то можно, да вот беда, говорить красиво я не умею. Ну да ничего, вы потом подправите, хорошо?

— Согласен, а вы прочитаете то, что я напишу, и подпишете.

— А это зачем?

— Для большей достоверности.

Зима в тот год была необычной. Во второй половине декабря начались сильные морозы, ртуть в термометре падала так низко, будто ее кто насильно толкал вниз. Морозы застали нас в зимних лагерях, где мы проходили горную подготовку.

Однажды мы выехали на местность. Солдаты сидели в кузове машины. Мороз щипал щеки, слезы застилали глаза. И хотя путь от лагеря до гор был небольшим (ехать нужно не более получаса), он показался нам ужасно длинным.

Я смотрел на солдат. Большинство из них сидели, втянув голову в плечи. Воротники шинелей от дыхания покрылись инеем. Кто-то недовольно ворчал, что мороз пробирает до самых костей…

Перед отправкой в горы нам сказали, что термометр показывает минус двадцать шесть.

«Двадцать шесть, если без движения, — подумал я. — А в кузове открытой машины, на ветру, намного больше. Но говорят, что так, без брезента, безопаснее. В случае аварии брезент помешает нам соскочить с машины…»

Шоки, вытянув шею, посмотрел на дорогу.

— Километров пять осталось! — бросил он и заерзал на месте, усаживаясь поудобнее.

— Да перестань ты наконец, — заворчал на него рядовой Янош Адачи.

— Ноги у меня замерзли, — словно оправдываясь, заметил Шоки и начал хлопать рукавицами по коленям.

Но вот машина остановилась. Лейтенант приказал солдатам сойти с машины.

Обычно солдаты мигом соскакивали из кузова на землю, но тут, одеревеневшие от мороза, едва шевелились.

Адачи помогал им спуститься с машины.

Шоки самостоятельно слез на землю и, попрыгав, пританцовывая на одном месте, с улыбкой сказал:

— Вот теперь хорошо.

Дойдя до склона горы, все стали на лыжи, облачились в белые маскхалаты и по команде медленно заскользили по склону. Первое отделение вел младший сержант Ференц Барди. Движения его были спорыми и ловкими. До армии он жил в Кесеге и Двендеше и там много ходил зимой по окрестным горам…

Младший сержант подал команду, и отделение стремительно помчалось вниз по склону. Барди прокладывал лыжню, поднимая на поворотах маленькие облачка искрящейся на солнце снежной пыли.

Следом за командиром спускался рядовой Пал Гурта. Вот он ускорил бег, но, делая поворот, потерял равновесие и упал. Солдаты, идущие за ним, не успели объехать его, кто-то громко чертыхнулся… Образовалась куча-мала.

Поднявшись, Гурта прибавил шагу и, решив про себя? «Будь что будет!», стремглав съехал вниз. Остановившись у подножия горы, он оглянулся и увидел копошащихся в куче товарищей, которые, наверное, ругали и его, и крутой неровный склон. Через минуту и они уже были у подножия.

Для меня лично такой спуск не был трудным, так как я с шести лет регулярно занимался спортом и отлично ходил на лыжах. Поднявшись до самой вершины горы, я стремительно скатился вниз, делая большие петли, и, резко затормозив, остановился как вкопанный перед солдатами.

Осмотрел тяжело дышащих ребят, большинство из которых неделю назад впервые увидели лыжи.

«Ничего, у нас еще достаточно времени, — подумал я. — Научатся».

Прокатавшись более часа по склонам гор, мы спустились в долину.

Лейтенант остановился перед взводом и скомандовал:

— Лежа заряжай!

Меня, как младшего командира, эта команда не касалась. Я обязан был проверять, как солдаты выполняют команды. Они улеглись на снегу и изготовились к ведению огня. Я подошел к рядовому Бенце, проверяя, как он лег, и шепотом спросил:

— Обмундирование теплое?