Имре Уйвари - Особенный год

На рассвете четвертого ноября 1956 года на опушке леса в Будаёрше сосредоточилась советская танковая рота, получившая приказ подавить гнездо мятежников в одном из районов Буды. В некоторых танковых частях вместе с советскими офицерами в качестве проводников находились и венгерские офицеры. В одном танке со старшим лейтенантом Шипицыным был и Ласло Хафнек.

Когда рота находилась на марше (случилось это как раз на берегу Дуная), артиллеристам мятежников удалось попасть в танк Шипицына. К счастью, пробоина оказалась неопасной, и старший лейтенант приказал продолжать бой. Поздно вечером танки пробились в Буду, где на подходе к площади Деже Костолани колонну советских танков остановил майор Хафнек.

— Прежде чем въезжать на площадь, нужно как следует все разведать, — посоветовал майор Шипицыну.

Взревел мотор, и головной танк на скорости выскочил на площадь. В считанные секунды командир успел разглядеть пушку — это была зенитка, длинный ствол которой угрожающе смотрел в сторону танка, — а сбоку от площади виднелись силуэты двух танков мятежников. Улицы, выходившие на площадь, были забаррикадированы.

Увидев на площади советский танк, мятежники открыли по нему огонь из всех видов оружия, какое у них только было. Пули дзинькали по броне, а те, что не попадали в танк, врезались в стены окружавших площадь домов, обивая с них штукатурку и куски кирпича.

Танк старшего лейтенанта Шипицына, стоявший на краю площади, развернулся на месте и дважды выстрелил из пушки.

Майор Хафнек, прильнувший к смотровой щели, видел, что оба снаряда попали в цель.

Враг открыл ответный огонь по командирскому танку. Машину несколько раз сильно встряхнуло: значит, снаряды попали в танк, но крепкая броня выдержала.

Шипицын приказал механику-водителю подать танк назад, под арку дома, чтобы обезопасить себя сзади. Но в тот момент, когда машина почти достигла указанного места, раздался грохот, и танк сильно тряхнуло. Загорелся мотор, и едкий дым заполнил кабину машины.

— Покинуть машину! — приказал старший лейтенант экипажу.

Шипицын и механик-водитель Орманкулов быстро вылезли из танка и, спрятавшись, начали отстреливаться от мятежников из пистолетов. Их примеру последовали еще двое танкистов. Последним покидал горящий танк венгерский майор. С непривычки он никак не мог протиснуться в люк.

Увидев это, к майору, не сговариваясь, бросились Шипицын и Орманкулов.

Не успел старший лейтенант пробежать и десяти шагов, как был ранен, но, не обращая внимания на рану, ловко вскочил на броню и с большим трудом потащил полузадохнувшегося от дыма майора через люк. На обратном пути в укрытие Шипицын получил еще одну пулю, затем еще, но все же успел не только потушить горевшее на майоре обмундирование, но и затащить его в подворотню.

И тут силы оставили русского офицера…

Старший лейтенант Шипицын и рядовой Орманкулов пали в этом бою смертью храбрых, спасая жизнь венгерского майора.

Вскоре на площадь выехали остальные советские танки. Огнем их пушек и пулеметов мятежники были уничтожены.

Спустя полчаса площадь и прилегающие к ней улицы были освобождены от мятежников.

В госпитале на проспекте Каролина венгерские врачи во главе с доктором Гурином оказывали помощь раненым советским солдатам.

Корни настоящей, крепкой дружбы советского и венгерского народов уходят в прошлое.

В дни празднования двадцатой годовщины освобождения Венгрии от гитлеровского ига мне рассказали о героическом поступке бывшего батрака Иштвана Жори, которого уже не было в живых. Эту историю поведал мне односельчанин Иштвана, тоже бывший батрак, по фамилии Кетелеш.

С наступлением темноты гитлеровцы подошли к небольшому хутору, в котором проживало всего несколько семей. Несколько дней назад, узнав о приближении фашистов, солдаты роты гвардии старшего лейтенанта Федяева ушли с хутора, забрав с собой раненых солдат. Но один тяжелораненый боец был нетранспортабелен, и его оставили на хуторе.

Старший лейтенант Федяев немного говорил по-венгерски и, зная доброту тетушки Жори, у которой он стоял на квартире, попросил ее: