Джеффри Арчер - Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

Анна заняла место в очереди на личный досмотр.

— Она направляется к выходу номер сорок три, — произнес голос. — 272-й рейс «Британских авиалиний» до Бухареста.

Фенстон растолкал чиновников и вылез в первый ряд, пока президент Буш и мэр Джулиани обменивались рукопожатиями с избранными, приглашенными на поминальную службу на нулевом уровне.

Он подождал, пока президентский вертолет поднимется в воздух, и присоединился к остальным скорбящим.

Грег Аббот. Келли Галликсон. Он вглядывался в лица родных и друзей, пришедших на службу.

Анна Петреску. Фенстон знал, что мать Анны живет в Румынии и на поминании присутствовать не сможет. Он гадал, кто из согбенных родственников может быть ее дядюшкой Джорджем из Иллинойса.

Ребекка Рейнджир. Он поглядел на Тину. У той в глазах стояли слезы.

Священник прочитал молитву и осенил всех крестом.

— Во имя Отца, Сына и Святого Духа, — произнес он.

— Аминь, — в один голос отозвались собравшиеся.

Тина глянула на Фенстона. Ни слезинки в глазах, стоит, переминается, как обычно, с ноги на ногу — видать, надоело ему. Пока люди здоровались, переговаривались и соболезновали, Фенстон, безо всяких церемоний, направился к парковке.

Тина не сводила с него глаз. Водитель распахнул перед ним дверь, Фенстон забрался в автомобиль и уселся рядом с какой-то женщиной, Тина ее раньше не видела. Водитель занял свое место, машина выехала на дорогу и скрылась из виду.

На женщине, сидевшей рядом с Фенстоном, был темный брючный костюм. Неизвестность была ее главным козырем. Она ни разу не приходила к Фенстону на работу или домой, хотя они знали друг друга больше двадцати лет. Она познакомилась с Нику Мунтяну, когда тот был посредником между президентом Николае Чаушеску и мафией.

Первейшей обязанностью Фенстона при правлении Чаушеску было переводить крупные суммы денег на счета в разные банки по всему свету — в вознаграждение верным прихвостням диктатора. Когда прихвостни переставали быть прихвостнями, сидевшая рядом с Фенстоном женщина их ликвидировала, а он перераспределял деньги с их счетов на счета других. Его профессией было отмывание денег. Ее профессией было устранять неугодных своим фирменным оружием — кухонным ножом.

В 1985 году Чаушеску решил отправить в Нью-Йорк своего личного банкира, чтобы тот открыл для него филиал. На четыре следующих года Фенстон потерял из виду сидевшую рядом женщину, но в 1989 году Чаушеску был арестован, осужден и казнен. Ольга Кранц этой участи избежала. Перебравшись через семь границ, она нелегально проникла в Америку и влилась в армию бесчисленных незаконных эмигрантов.

Фенстон первый раз увидел ее по телевизору, когда ей было четырнадцать лет и она представляла Румынию на чемпионате мира по гимнастике. Тогда ей досталось второе место, а первое заняла ее соотечественница Мара Молдовяну. Газеты предсказывали им золото и серебро на ближайших Олимпийских играх. К несчастью, Молдовяну трагически погибла — сорвалась с бревна, делая двойное сальто, и сломала шею. В эту минуту с ней в спортзале находилась только Ольга Кранц. Кранц поклялась завоевать золотую медаль в память о Молдовяну.

За несколько дней до формирования олимпийской команды Кранц растянула подколенное сухожилие. Ее имя быстро исчезло из газетных заголовков — обычная судьба спортсменов, получивших травму. Фенстон решил, что больше о ней не услышит, но как-то утром увидел, как она выходит из канцелярии Чаушеску. Он сразу узнал этот серо-стальной взгляд. Фенстон навел справки у осведомленных людей и выяснил, что Кранц стала начальником личной охраны Чаушеску. Главные обязанности — ломать кости тем, кто перечил диктатору. В совершенстве овладев этим искусством, она переключилась на работу с холодным оружием.

Чаушеску хорошо ей платил. Фенстон платил лучше. За двенадцать лет ее гонорар вырос до миллиона долларов.

Фенстон вытащил из портфеля папку и отдал Кранц. Та внимательно рассмотрела пять недавних фотоснимков Анны Петреску и спросила с сильным румынским акцентом:

— Где она сейчас?

— В Лондоне, — ответил Фенстон, вручив ей вторую папку.

Она извлекла из нее единственную цветную фотографию.

— Кто он?

— Он важнее женщины. Он незаменим. Но женщину убьете не раньше, чем она выведет вас на картину.

— Сколько я получу за похищение картины?

— Миллион долларов. За женщину столько же, но после того, как я второй раз побываю на ее похоронах.