Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

Вдруг глаза его превратились в щелки, и он грохнул кулаком по столу, так что кофейные чашки подскочили.

— На кого работаешь, ты, сука?! — закричал он. — А ну говори, грязная сионистская шлюха, или я вышибу твои мозги!

Я заморгала глазами и уставилась на этого, обычно такого обходительного и сдержанного Зви Авриля. Перемена была столь поразительной, что на мгновение я лишилась дара речи. Затем я хохотнула, но не оттого, что было смешно, скорее от растерянности и смущения.

— Говори! — потребовал Зви Авриль, и я не могла понять, в роли он еще или уже нет.

— Я ничего не скажу, — ответила я. — Я просто засмеюсь ему в лицо. — Я надеялась, что не подала виду, насколько этот маленький эпизод напугал меня.

— Не стоит смеяться над ними, это ни к чему хорошему не приведет, — сказал Зви Авриль с мягкой укоризной. — Я ведь только что сказал вам, как следует отвечать. Вы меня слышали, Марина?

— Да, правильно. Я требую свидания с американским консулом.

Мистер Авриль кивнул.

— Давайте еще разок попробуем, — сказал он, и я собрала нервы в комок перед новой его атакой. — Я извиняюсь за поведение этого человека, — сказал он елейным, вкрадчивым голосом. — Мы, арабы, не позволяем себе такого обхождения с женщиной. А вы ведь невинная девушка. Стоит вам сказать правду, и все будет хорошо. Я хочу вам помочь. Должно быть, ваша семья тревожится о вас. Может, вы хотите написать им письмо?

— Пожалуйста, дайте мне возможность обратиться к консулу США.

— Хорошо, — сказал Зви Авриль.

— Но этим они меня не проймут, — импульсивно добавила я. — У меня нет семьи, чтобы расчувствоваться. Поэтому я могу делать, что хочу. Никому нет дела до моей жизни и смерти. — В словах этих прозвучала нотка сострадания к себе самой, и едва они сорвались с языка, как я тут же пожалела о них. После смерти моей матушки прошло два года. Я еще переживала ее потерю, но полагала, что себя мне больше не жалко. — А если они будут меня пытать? — быстро спросила я, не потому что меня это так уж интересовало, а скорее для того, чтобы исправить свою ошибку.

— Думаю, что вряд ли, — сказал Зви Авриль. — Режим Аль Сауда один из наименее репрессивных арабских режимов. Они не пытают заключенных. За последние годы отмечено только несколько случаев жестокого обращения, но вряд ли это был результат сознательной политики властей — просто недостаточный контроль за тюремным персоналом. Женщин-узниц не подвергают сексуальным оскорблениям, обхождение с ними обычно хорошее. У меня есть еще одна причина полагать, что вас бы не стали слишком изводить допросами. У семьи Шалаби хорошие связи, и они в состоянии помешать серьезному расследованию вашей деятельности. Приютить под своим семейным крылом сионистского шпиона… вряд ли шейху Салману захочется такой славы.

— О, я даже не подумала об этом, — сказала я. — Вы думаете, они бы меня отпустили?

— Может быть. Однако я больше склоняюсь к мысли, что они бы вас убили. Все это чистое предположение, а не утверждение, что именно они сделают на самом деле. Но вот вам такой пример: в 1969 году был заговор с целью свергнуть монархию. В заговоре участвовали офицеры военно-воздушных сил и несколько принцев, отдававших предпочтение демократии. Заговор был раскрыт, и несколько сотен заговорщиков в течение нескольких месяцев исчезли. Судов не было. По некоторым сообщениям, заговорщиков в наручниках погрузили в военно-транспортные самолеты и сбросили над пустыней в задние двери без парашютов.

— Это у них что, так принято? — сказала я как можно небрежнее. — Почему они их просто не расстреляли?

— Похоже они предпочитают более изощренные казни. Аль-Сауд, конечно, все отрицает. Интересно, что многие западные аналитики придерживаются того же мнения. Многие считают, что никаких казней не было. И действительно, почти все, кого числили среди казненных, потом обнаруживались или в эмиграции, или в самой Саудовской Аравии. Некоторые даже занимали потом высокие посты в правительстве. Тем не менее большинство саудовцев убеждены, что такая расправа действительно была. Историю эту часто рассказывают шепотом друг другу, она стала подпольной легендой, почти национальным мифом.

— А сами вы верите в нее?

— Я не эксперт по Саудовской Аравии. У меня нет своего независимого мнения.

— Тогда зачем вы все это мне рассказываете? Хотите напугать?

— Да, — прямо сказал Зви Авриль. — И чтобы проверить вашу решимость. Не сделайте ошибки, если вам покажется, что ничего хорошего вас не ждет. Если у вас есть какие-то тайные мысли, лучше выскажите их сейчас. Еще не поздно дать отбой. Мы найдем, как нам продолжать дело с Али Шалаби.