Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

— А вы… не еврейка? — спросил дядя Хасан, понизив голос.

— Ну что вы, — сказала я и даже содрогнулась от самой этой мысли. — Вы ведь знаете, что все евреи — коммунисты и хуже их никого нету. Они привели Россию к краху, и моя семья только пострадала от них. — При этих словах Али выразительно глянул на меня краем глаза, но дядя Хасан только продолжал готовно кивать.

— Я родом из старинного рода, вроде вашего, — продолжала я. У меня, естественно, не было ни малейшего представления о том, старинный ли у них род, да я и не была уверена, что такой эпитет используется в Саудовской Аравии. Но толика снобизма тут не повредит, решила я, имея в виду претензии Али на британское джентльменство.

Дядя Хасан просиял, и я ударилась в россказни о величественном прошлом своего рода. Я рассказала ему, что до революции моя семья имела большие земельные владения под Санкт-Петербургом. Эти земли были подарены моим предкам Петром Великим. Дядя Хасан абсолютно не знал, кто такой Петр Великий. Царь Петр Великий основал Санкт-Петербург в 1703 году, сказала я ему (что, между прочим, действительно было неопровержимым историческим фактом). У моей семьи, продолжала я, было три деревни и пятьсот душ крепостных крестьян.

Кажется, это произвело на дядю Хасана должное впечатление. Среди помпезной позолоты и роскоши «Уолдорфа» мои утверждения вовсе не казались абсурдом. Врала я всегда легко и с удовольствием, особенно если был хороший повод, а это был как раз такой случай. Я бы получала еще большее удовольствие без Али, который, естественно, знал, что все это несусветная ложь. Но Али сам согласился на главный обман, так что его, казалось, больше веселят, чем сердят, мои заявления.

Моя семья потеряла все во время революции, продолжала я. Одни ее члены были расстреляны коммунистами, другие погибли в Сибири, а остальные жили в постоянном страхе и нищете. Все эти страдания подорвали здоровье моей матушки. Она умерла через шесть месяцев после того, как мы приехали в Нью-Йорк… Здесь я позволила своему голосу чуть задрожать, и на глазах моих появились слезы. Меньше всего мне хотелось пускать в дело подлинные свои чувства, связанные с потерей матери, но на дядю Хасана это подействовало. Когда мы прощались после ужина, он поцеловал меня в обе щеки и сказал, что счастлив принять меня в их семью.

Должно быть, слова его были искренними, поскольку неделей позже правительство Саудовской Аравии выдало мне визу.

В последнюю неделю мая я снова поехала в Квинс для встречи со Зви Аврилем. Он предложил поужинать вместе, чтобы дать мне более подробный инструктаж. На этот раз он был не один. Какая-то худощавая женщина средних лет накрыла в столовой стол на двоих. Зви Авриль не представил нас друг другу. Женщина в полном молчании подавала ужин, а затем убирала со стола.

Во встрече нашей ощущалась какая-то торжественность, которой не было раньше. На ужин было филе миньон, но я была так возбуждена, что едва притронулась к еде. На пальце у меня было обручальное кольцо с бриллиантом и сапфирами, которое теперь было точно подогнано у «Тиффани». Я до неприличия гордилась кольцом, но Зви Авриль ничего о нем не сказал, и если даже и заметил его, то не подал вида. Он объяснял техническую сторону нашей компьютерной связи. Он сказал, что я буду посылать свои сообщения и файлы на компьютерный номер в Бейрут.

— Почему именно в Бейрут? — спросила я. — Почему не куда-нибудь в Израиль?

— Между Израилем и Саудовской Аравией очень маленький компьютерный обмен. Ваши передачи могут привлечь внимание, если кто-нибудь из службы безопасности Саудовской Аравии контролирует поток электронной почты. Но между Бейрутом и Риядом идет довольно оживленный обмен информацией. Это будет исключительно безопасный номер, в который очень трудно проникнуть, даже для самого искушенного хэкера. В то же время он будет выглядеть как самый обычный студенческий, с низким приоритетом, который едва ли вызовет чей-нибудь интерес. Чтобы все это устроить, потребуется какое-то время, но технические аспекты этого вполне ординарны. Еще одно преимущество Бейрута в том, что сам по себе факт использования вами электронной почты не надо держать в секрете. Вы просто обмениваетесь письмами с подругой по колледжу.

— Но в Бейруте у меня нет никаких подруг! — воскликнула я.

— А теперь есть, — сказал Зви Авриль с легкой улыбкой. — Очень близкая подруга. Ее имя Надя Газали.

— Надя! Но это русское имя. Мою бабушку звали Надей. Это что, русская девушка?