Мария Дуэньяс - Нити судьбы

— Понятно. Поверьте, мне очень жаль. Но боюсь, в этом случае я уже ничем не могу вам помочь.

— Да, я понимаю, вы и так достаточно для меня сделали, добившись отсрочки на целый год.

— И что вы собираетесь предпринять?

— Немедленно погасить долг.

— А ваша мама?

Я пожала плечами:

— У меня нет особого выбора. Остается только работать и откладывать деньги, хотя, боюсь, когда мне удастся скопить нужную сумму, будет уже слишком поздно и вывезти маму не получится. Сейчас я должна поскорее выплатить долг. Деньги у меня есть, так что все в порядке. Именно поэтому я хотела вас снова увидеть. Мне нужен новый пропуск для проезда через границу и мой паспорт на пару дней.

— Ваш паспорт останется у вас, вы не должны мне его возвращать, а что касается пропуска… — Комиссар сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда кожаный бумажник и авторучку. Вынув из бумажника карточку, он нацарапал на ней несколько слов, поставил подпись и вручил мне: — Вот возьмите.

Я спрятала карточку в сумку, не прочитав, что на ней написано.

— Вы поедете на «Ла-Валенсьяне»?

— Да, думаю, да.

— Так же, как и вчера?

Я несколько секунд смотрела в его проницательные глаза, прежде чем ответить.

— Нет, вчера я ехала не на автобусе.

— Как же вы добрались до Танжера в таком случае?

Я знала, что ему прекрасно это известно. И также знала, что он хотел услышать это от меня. Мы оба отпили по глотку кофе.

— Меня подвезла на машине хорошая знакомая.

— Какая знакомая?

— Розалинда Фокс. Моя клиентка, англичанка.

Еще один глоток кофе.

— Вы в курсе, кто она такая, не так ли? — спросил комиссар.

— Да, в курсе.

— Будьте осторожны.

— Почему?

— Потому что. Вы должны быть осторожны.

— Скажите мне почему, — настаивала я.

— Потому что есть люди, недовольные ее присутствием здесь и ее связью с одним человеком.

— Я это знаю.

— Что вы знаете?

— Что ее роман пришелся не по душе некоторым людям.

— Каким людям?

Комиссару не было равных в умении выжимать информацию до последней капли — эта его черта была хорошо мне знакома.

— Определенной группе людей. Не заставляйте меня рассказывать вам то, что вы и так знаете, дон Клаудио. Зачем мне произносить имена, которые и без того вам известны? Я не хочу обманывать доверие своей клиентки.

— Ну хорошо. Подтвердите мне только одно.

— Что?

— Фамилии этих людей испанские?

— Нет.

— Ладно, — просто сказал он и, допив кофе, посмотрел на часы. — Мне пора идти, меня ждет работа.

— Меня тоже.

— Да, я знаю, что вы работаете не покладая рук. Вам известно, что вы завоевали прекрасную репутацию в городе?

— У вас всегда самые надежные сведения, так что, наверное, мне стоит этому поверить.

Комиссар улыбнулся — впервые за все время нашего разговора, и эта улыбка сделала его года на четыре моложе.

— Я знаю только то, что обязан знать. Да и вы, думаю, тоже не обделены информацией: женщины обожают поговорить, и ваши клиентки наверняка не отказывают себе в удовольствии поболтать у вас в ателье о том о сем.

Да, мои клиентки действительно любили поговорить. Они рассказывали о своих мужьях и об их делах, о многочисленных знакомых и о том, что те или иные люди делают, думают и говорят. Однако я не подтвердила предположения комиссара, но в то же время не опровергла их. Просто поднялась со своего места, проигнорировав его реплику. Дон Клаудио позвал официанта и знаком попросил записать выпитый кофе на его счет. Абдул молча кивнул.

Погасив долг в Танжере, я словно освободилась от веревки, сдавившей мне горло. Разумеется, на мне еще висели обвинения, выдвинутые против меня в Мадриде, но эти проблемы казались из Африки очень далекими. Освобождение от долга помогло мне сбросить груз моего прошлого с Рамиро и позволило вздохнуть по-другому. Более свободно, более спокойно. Я почувствовала, что становлюсь наконец хозяйкой своей судьбы.

Летние дни летели, но мои клиентки пока не задумывались об осеннем гардеробе. Джамиля занималась домашними делами и выполняла простую работу в ателье; Феликс посещал меня почти каждый вечер, а я ходила иногда на улицу Ла-Лунета, чтобы навестить Канделарию. Жизнь текла тихо и спокойно, пока меня однажды не свалила простуда, из-за которой я не могла ни шить, ни выйти из дома. В первый день я пролежала без сил на софе. Во второй — не вставала с постели. И в третий сделала бы то же самое, если бы не один неожиданный визит. Неожиданный, как всегда.