Давид Гай - Террариум

После суровой, измучившей всех зимы весна выдалась непохожей на себя: вдруг грянуло летнее тепло, температура в середине апреля заплясала возле отметки в двадцать градусов, в центральной части страны прошли грозы, но люди… многие словно ополоумели, позабыв про дачи и садовые участки, извечный распорядок сезонной жизни нарушился, большую часть времени они проводили в городах, митинги и собрания, подогреваемые телевидением и газетами, становились неотъемлемой частью бытия, речи звучали все агрессивнее, публика накалялась от осознания важности происходящего, а решался один главный вопрос, от которого, все понимали, зависело остальное – сможет ли Дума отсрочить дату выборов и принять поправки, хватит ли сил и решимости; эмоции перехлестывали, одни считали, не нужно ничего менять, пускай останется все как есть, не может такая страна как Преклония жить без вождя, вся история ее на этом зиждется; другие, напротив, в этом видели корень зла и требовали перемен; власть однако медлила, не могла определиться в своих действиях и в кулуарах главным образом решала, кто пойдет от ее имени и по ее поручению на президентские выборы; в атмосфере неопределенности думские фракции и ряд оппозиционных движений собрали митинг на центральной площади столицы.

Трибуну с мощными микрофонами, звук которых гулко, подобно залпам пушек, накрывал всю площадь, соорудили неподалеку от пятизвездной гостиницы колера нежного цыплячьего пуха, предзакатное, еще жаркое солнце пятнало охрой море голов, как было объявлено, на митинг пришли более ста тысяч горожан и приезжих; открыл митинг новый думский спикер, он сказал, что страна находится перед трудным выбором, общество расколото, люди хотят перемен, но не вполне представляют, к чему это может привести… и передал микрофон председателю фракции Народного фронта, который высказался категорично: лично он и его фракция против откладывания выборов нового ВВП и, соответственно, не будет голосовать за предлагаемые поправки в Конституцию; его выступление, завершившееся аплодисментами, свистом и злыми выкриками, заняло не более пяти минут и задало тон последующим ораторам, встреченным гораздо более дружелюбно – Дневальный бросал в толпу отрывистые, емкие фразы сродни лозунгам и речевкам: “страна не желает больше жить под вождем, время диктаторов кануло в Лету, от разделения полномочий выиграет демократия, если не сейчас, то когда…”; Прыжков в свойственной ему мягко-обволакивающей манере разъяснил, какие есть пути, призвал остальные фракции поддержать принятие поправок и назвал самую основную, звучать она должна примерно так: “Парламент Преклонии совместно с президентом страны (именно президентом, а никаким не ВВП! – усилил он голос и толпа одобрительно зашумела) в соответствии с Конституцией страны и федеральными законами определяет основные направления внутренней и внешней политики государства, вырабатывая единую линию”… “Именно парламент совместно с президентом, а не единолично президентом, без участия парламента!” – резюмировал Прыжков, и эти его слова потонули в шквале аплодисментов.

Представитель социал-демократов говорил дольше, начал с того, что в такой поворотный, судьбоносный момент необходимо исключить возможность радикальных сценариев типа штурма Кремля, мы не опустимся до применения насилия, а если таковое все же произойдет, виной тому станут провокаторы; кругом загудели: правильно, кровь не нужна, сто лет назад это уже проходили… некоторые не соглашались – как тогда власть получить, они же ее миром не отдадут… Выкрики неслись из разных мест, толпа понемногу накалялась; и тут слово взял МБХ, встреченный овацией и вмиг наступившей тишиной, что казалось невозможным при таком скоплении разгоряченных людей, но тишина образовалась сама собой и в нее, как в глубокий колодец, падали весомые слова: “В Думу выбрано много достойных, порядочных людей, но при наличии Народного фронта и пусть жалкой, но все-таки имеющей своих депутатов “Единой Преклонии”, аморфном, но пока послушном власти Сенате я сомневаюсь, что можно будет добиться при голосовании за поправки трех четвертей голосов; какой же выход, спросите вы, и я отвечу: по моему разумению, должно быть созвано Конституционное собрание, оно может решить судьбу поправок, и тогда Преклония превратится из республики ВВП в президентско-парламентскую”. Тишина взорвалась выкриками: “Правильно! Даешь Конституционное собрание!”, прерванными схватившим микрофон главным “жириком”: “Я редко соглашаюсь с уважаемым МБХ, но здесь согласен с ним на все сто – Конституцию необходимо менять, в первую очередь, поправки должны сузить полномочия нового ВВП, но власть костьми ляжет, дабы не допустить созыва собрания, возникнет конфликт и будет разрастаться, углубляться и черт его знает, к чему приведет, может, и к крови… Помните, чем закончилась Учредиловка? – пришел матрос из этих… – и он указал на стоящего рядом на трибуне лидера коммуняк, – и скомандовал: “Караул устал, пошли вон…”. “Я тоже за Конституционное собрание, – взял микрофон тот, на кого привычно наехал главный “жирик”, – однако считаю, что есть возможность не терять дорогое время и обойтись без него – у нас в новой Думе достаточно голосов, три четверти наберем, если все объединимся против фракций власти, я даже согласен объединиться по этому вопросу с этим горлохватом, – и жест рукой в сторону главного “жирика”. – Кстати, напомню, именно здесь, на этой площади, тогда еще не застроенной, четверть века назад состоялся самый массовый в новой истории Преклонии митинг протеста, организовали его коммунистическая рабочая партия и “Трудовая Преклония”, и назывался он Всенародное Вече преклонских народов; полмиллиона человек собрались…” – “Ну и чего вы добились тогда? А ни шиша! – наскакивал, держа второй микрофон, главный “жирик”. – Требовали отставки полуспившегося Деда, однако тот в своем кресле продержался еще восемь лет; требовали пересмотра раздела страны и отмены позорных соглашений в Пуще, на вас с прибором положили… Полмиллиона простояли несколько часов, помахали флагами, поприветствовали ораторов и разошлись ни с чем, а вы с гордостью вспоминаете об этом… Чем тут гордиться… Митингами можно победить тогда, когда имеются совсем иные средства на случай, если твои требования будут не удовлетворены… Но я к штурму Кремля не призываю, упаси боже…”, – выписал себе индульгенцию.