Давид Гай - Террариум

Из толпы теней-свидетелей, на несколько минут по воле апостола обретших тело, выделился человек и неверным шагом, приволакивая ногу, с трудом приблизился к апостолу и ВВП – можно было разглядеть его изнуренное, измученное, похоже, подточенное болезнью лицо; Павел протянул ему руку и буднично, внешне спокойно – то-то и страшно, лучше бы гневался, подумал ВВП: “Того, кто держит мою руку, отравили, влив в чай полоний; только не делай вид, – повернулся к ВВП, обдав пламенем зрачков, – что не понимаешь, о ком и о чем идет речь – сделано было с твоего ведома, а может, и приказа, иначе и быть не могло; он – из твоего ведомства, в том же звании, что и ты, только решил говорить правду, раскрыл тайные козни против определенных лиц, а предателей, в твоем, разумеется, понимании, уничтожают, где бы ни прятались – и нашла его отрава в Альбионии, где поселился с семьей”.

ВВП молчал, его уже не знобило – к ужасу добавился утробный страх, он заполнялся им, как дирижабль – гелием, только взлететь и покинуть судилище не представлялось возможным, и тогда он, сглотнув горькую слюну, спросил то, что давно вертелось на языке, искало выход: “Посланец Иисуса, разреши мои сомнения, наставь на путь истинный: у Бога одна мысль и одно желание – миловать, Бог, мне кажется, ищет в душах людских такое не изуродованное жестокостью, ложью, коварством и корыстью место, которое может подвигнуть к милости и прощению за грехи… Не осуждай других и сам не будешь осужден, это правильно, от человека зависит, как Бог отнесется к его грехам, я понял это слишком поздно, однако как совместить милость Божью, стремление оправдать каждого, лишь бы найти то самое не пораженное метастазами грехов место – и мучения грешников в Аду, куда попадают они опять-таки по воле Божьей и по его суду?” Апостол покачал головой и улыбнулся – в первый раз за время разговора: “Ты задал мне задачу… что ж, я рад, что ты озаботился этим вопросом, в самом деле, как может в сознании человека ужиться образ Бога любви с образом Бога-карателя, осуждающего созданных Им людей на вечные муки? Преподобный Исаак Сирин ответил следующим образом: нет человека, лишенного любви Божьей, и нет места, непричастного этой любви; однако каждый, кто сделал выбор в пользу зла, сам добровольно лишает себя Божьего милосердия. Уразумел? Я никогда не видел Иисуса Христа во дни Его земной жизни, я видел Его внутренним оком: не я живу, но живет во мне Христос, Его раны я ношу в себе, так вот, любовь и милосердие – родные сестры, если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий; если имею дар пророчества и знаю все тайны и имею всякое познание и всю веру, так, что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто; и если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы… Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине… Покайся, и Бог услышит твою молитву, и, быть может, растождествит тебя и твои поступки”. – “Но это же ничему не поможет…”. – “А ты покайся, не ожидая никаких благ и никакой благодарности; ты каешься не перед зеркалом, вглядываясь в себя, ты каешься перед Христом, а если Христа нет, то ты, взглянув на себя в зеркале, окаменеешь от ужаса, будто увидишь Медузу Горгону… Знаешь молитву? Не знаешь… А еще верующим себя считал, крестик алюминиевый носил… Эх, ты… Повторяй за мной: “Бог Отец, во имя Иисуса Христа прошу тебя: прости мне мои грехи, я раскаиваюсь в своих грехах, я раскаиваюсь, что воровал, ненавидел, прелюбодействовал, завидовал, я раскаиваюсь, что обижал слабых, я раскаиваюсь, что делал зло…, я понял, что до сих пор жил неправильно…”

“Скажи, апостол, может ли оправданный на Частном суде быть осужденным на Страшном?” – спросил ВВП, закончив повторять слова молитвы. – “Нет”. – “А может ли осужденный на Частном суде быть оправдан на Страшном?” – “Да, это как апелляционная инстанция – у людей есть шанс быть спасенными там, где они не могут быть оправданы… Собирайся на Страшный суд”, – с этими словами апостол Павел дал знак ангелам и они растворились в пространстве…

Внеочередные выборы нового главы государства премьер, исполняющий его обязанности, назначил на 4 июня, первое воскресенье первого летнего месяца, дата была обнародована на следующий день после похорон ВВП, таким образом, отпущенный по закону для подготовки и проведения выборов срок был соблюден; Дума же воспротивилась и призвала премьера сдвинуть выборы, перенести на 10-е сентября, второе воскресенье месяца – депутаты желали работать все лето с тем, чтобы принять вожделенные поправки к Конституции, а поправки эти сводились к одному – ограничению власти нового нацлидера, который будет называться по-старому – президент – и часть властных полномочий передаст парламенту, то есть будет, как в цивилизованной европейской стране, той же Галлии, в их Конституции не записано, что президент определяет основные направления внешней и внутренней политики, да, он назначает премьера, но парламент утверждает программу правительства на первом же заседании после выборов, и если президент, допустим, предложит кандидатуру премьера не из партии, имеющей большинство в парламенте, или кандидатуру, не согласованную с оппозицией, то программу просто не утвердят, а права распустить парламент после трех таких отказов у галлийского президента нет. И вот тут началось… в недрах правящей элиты затеялась борьба – и нешуточная, кого выдвигать в ВВП – в том, что он по-прежнему будет именоваться только так и не иначе, сомнений не наблюдалось, думские телодвижения покуда не беспокоили: не успеют думцы ничего принять, о переносе же сроков выборов пусть не мечтают, никто им этого не позволит, да и откуда набрать им три четверти голосов, неоткуда набрать, оппозиция наткнется на сопротивление Народного фронта, а без него фокус не пройдет, да и “Единая Преклония” своими жалкими голосами подмогнет; а еще, между прочим, есть Сенат, прежде звавшийся Советом Федерации, он утвердить поправки должен тоже тремя четвертями голосов, а это и вовсе невозможно, а после – одобрение на местах, не менее чем в двух третях субъектов Преклонии – все это произойти обязано быстро, а когда же в стране нашей что-либо делалось быстро… Словом, надо не о Думе думать, а о своем кандидате; вроде бы выбор падал на премьера, однако не окончательный, имелись и другие кандидаты, включая генерала того ведомства с красивой, расчесанной на косой пробор, шевелюрой, работавшего у погибшего ВВП руководителем администрации, некоторые ратовали за Егозина с его твердой рукой, а тут и Плюшевый нарисовался и тоже начал качать права…