Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

Проживание и быт Егора в доме Собакиных не был обременительным для хозяйки дома. Тем не менее, занимая место в темнушке за печкой, постоянно считал себя лишним. Стараясь не нервировать Анну своим присутствием, показывался на глаза как можно реже, выходил на улицу только по надобности. Свою активность в работе и делах проявлял в то время, когда она была на работе или у соседей. В остальное время, уединившись за перегородкой, был подобен мыши.

Анна и Кузя просыпались рано, возвращались поздно. В зимнее время прииск функционировал в «сонном режиме». Выдаваемая из горы руда теперь обрабатывалась в тепляке: большом бревенчатом отапливаемом бараке. Работали только местные, пришлые сезонники покинули место работ до весны, жизнь в поселке затихала. Тем не менее те, кто здесь проживал постоянно, вели свободный, активный, дружный образ жизни: если работать — так с песней. А гулять — так чтоб от собравшегося народа снег с крыши скатывался. Чувствуя себя некой маленькой, обособленной республикой, люди жили вольно: никто не запирал дверей, деньги держали на видном месте на полочках под иконами, а появление нового человека тут же фиксировалось внимательными стариками. С приходом весны и появлением первой партии пришлых старателей все менялось: отношение друг к другу и даже сама работа обретали некий настороженный характер, когда человек не знает, что можно ждать от напарника в следующую минуту.

Анна работала на дробилке. Кузя — на лесосеке. Так как подавляющее большинство таежных приисков прекратило работы до следующего сезона, а связь с миром из-за больших снегов осуществлялась в лучшем случае на лыжах, челночников перевели на другие работы. Проще говоря, дали в руки топоры и послали в тайгу: для паровой машины и обогрева тепляка нужны дрова.

В то время, когда Анна и Кузя были на работах, Егор домовничал: варил еду, прибирал в доме, даже мыл полы — любил чистоту и порядок. Перед тем, как вернуться Анне, уходил к себе. Первый раз, увидев его работу, Анна была приятно удивлена, но промолчала. Во второй ответила шуткой:

— Это что у нас тут за вторая хозяйка появилась? Так будет, мне ничего не останется делать. — И, загремев чугунками на печи: — Что ж ты там спрятался? А с нами вечерять кто будет?

Сначала Егор отказывался. Он питался отдельно и мало, считая себя здесь лишним:

— Одыбаюсь — отблагодарю.

— Ох уж ты, смотри-ка, объел! — сердилась Анна. — Пару картошин за две недели проглотил и говорит, что обуза. Да какая ж ты обуза? А ну как бы мой Ефим на твоем месте очутился, ты бы как поступил?

— Понятное дело, принял бы без разговоров, — угрюмо отвечал Егор.

— Тогда чего тут сторониться? — топнула ногой: — А ну быстро за стол! И чтоб мне больше таких разговоров в помине не было! Чтобы всегда с нами был и ел, как надо, а не втихаря, как воробей.

— Ишь ты, какая боевая! — удивляясь, покачал головой Егор, однако перечить не смел. С тех пор стали есть вместе.

В воскресные и праздничные дни в зимнее время на прииске законные выходные. Чтобы дать Анне как следует отдохнуть, выспаться, Егор осторожно поднимался с постели, брал одежду, уходил на улицу. Вместе с ним шел Кузька. Вдвоем они отгребали снег, носили воду, ходили на гору за дровами. Когда возвращались, Анна готовила блины или пирожки. Звали Рябовых или сами шли к ним. Вместе весело проводили время. Если кто-то из знакомых приглашал Егора в гости, тот отказывался: не любил шумных компаний. Когда была возможность выпить — выпивал, но всегда знал чур, не буянил. Уходил к себе и замолкал до утра.

Валентина Рябова цокала языком:

— Ой, Анька! Какой мужик пропадает! Что ж его не используешь?

— Ты что это говоришь? В уме ли? Ефиму еще года нет, как погиб, а ты брендишь что ни попадя. Да и вообще мне это даром не надо. Кабы не Кузя, в дом не пустила.

— Дай тогда мне хучь на ночку попользоваться? Не пропадать же добру.

— Бери, — почему-то краснея, разрешила Анна. — Мне-то какое дело?

Валентина не заставила себя ждать. В тот же день отпросилась с работы, купила бутылку водки, пришла домой. Егор в эту минуту как раз привез на нартах дрова, сидя на чурке, покуривал трубочку. Соседка позвала его к себе в дом, якобы прибить половицу, там пригласила за стол. Егор сразу понял, что за этим стоит, определил границу отношений:

— Долго объяснять не буду, скажу, что у нас с тобой ничего не будет. Ищи вон какого другого мужика, а ко мне не приставай.

И вышел, прикрыв дверь. Опять присел на чурку, хотел докурить табак. Глядь — а в ворота Анна спешит. Прибежала домой: «Рукавицы забыла!» Лицо красное, взволнованное. Увидела Егора, успокоилась. К ним вышла Валентина. Нисколько не обижаясь, улыбнулась, для себя заключила: «Понимаю. А говорила даром не надо!»