Михаил Богатов - Имя Твоё

Соблазнила Мария Андрея безусловно, вдруг говорить начинает отец Дмитрий, и глаза его не видят ничего вокруг, будто к собеседнику здесь не присутствующему устремляются, и хотела она, дабы Андрей преклонялся перед нею, и к сонму поклонников её причислен был, но Марфа всё испортила, себя доступнее показав и обещая, и Андрей к Марфе метнулся, и Мария свысока на то смотреть стала, однако доступность Марфы надвое вышла, внимание Марфа Андрея ревновала ко всему, ежели не на неё одну направлено оно было, но когда на ней собиралось оно, отвергала Марфа ухаживания в моменты самые к тому располагающие, интимности коих развернуться в силу полную не давая, и это обижало юношу сего, и тогда к Марии многообещающей метался он, и во время то же Марфа выше становилась в глазах его вследствие недоступности своей неподлинной.

Не ведают сёстры откуда голос этот, глухим ставший, то ведает, о чём им ныне ведает, но не спорят с ним они, ибо чувствуют, что не следует, интересно ведь, и к тому же интересу потакая, до конца лучше выслушать говоримое, добавить что не правда всё это, и выдумка пустая, в конце лучше уже, лишь когда сочинитель истории будет полностью безоружен, всё выказав, что на душе имеет, но спрашивает Мария с лёгкой улыбкой иронической: а почему же недоступность Марфы неподлинная, и Марфа желает что-то возразить, слова отца Дмитрия предотвращая неведомые ей нисколько, но сестра руки её касается резко, и жест означает сей: нет, пусть уж скажет, интересно что он ещё себе придумает, но не глядит на это отец Дмитрий, а ежели глядит, то не видит, на другое сосредоточение направивши: поведение Марии с Николаем её, и родителями спровоцированное желание замуж отдаться получше, а неподлинная она, потому как невинным быть может тот только, кто помыслов в душе невинность нарушающих таить не смеет, а не тот, кто дело ко греху им же подведённое намеренно и возле греха образуемое, до конца не доводя прерывает. Но тогда, возражает Мария с явной улыбкой скептической уже, победу предвкушая, которая на счёт той, глубокой, себя будет записана в раз очередной, тогда никто вообще не невинен, и в числе их вы, когда меня, и рукой по ноге проводит своей, ещё выше платье поднимая, и отец Дмитрий отвечает ей с улыбкой, из погружённости своей не исходя при этом, что никто не утверждает, что чист он и не греховен, и лжёт всякий, кто это предпишет ему или будто он таковым быть должен, и улыбка его странной становится весьма опять, и переглядываются сёстры меж собой: всякий знающий о грехе грешен тем самым, и лишь Господь наш, Иисус, с грехом соприкасаясь, и проходя его насквозь, нам в поучение показал тщету грехов человеческих и пустоту их, сам при том Богом оставаясь, но это ещё не всё, продолжает отец Дмитрий и улыбка его исчезает на время слов этих произнесения требуемое: и сюда, помыслов помимо, добавить следует как Марфы, так и Марии развлечение каждодневное и каждонощное, в коем они себя, друг от друга укрываясь, руками ласкают, и чем более Андрею отказывают, тем ласки эти жарче бывали; и как слова эти отец Дмитрий произнёс, фыркнула сестра Мария и ужаснулась на миг лишь сестра Марфа, и тоже улыбнулась вослед сестре своей, ибо никогда не сможет слов этих своих отец Дмитрий доказать, о том ведая, о чём лишь они в душе своей каждая ведать может, но даже ежели они это ведают о себе каждая, то друг другу в том не признаются и тем паче человеку постороннему, будь он хоть Господа посланцем, и не раз хотя бывало слышала Мария ночные вздохи Марфы, и слышала Марфа не раз бывало вздохи ночные Марии, в комнате единой обитали когда до возраста школы окончания, и ежели догадывались каждая о другой, то неловко говорить о том было сестре родной, и при этом каждая, другую слыша, себя полагала другой неслышимой, в случае любом не этому теперь человеку, в рясу облачённому, говорить то, что ему неизвестно никак, и посему Марфа уже говорит тоном спокойным учительницы школьной: негоже вам, отец Дмитрий, учение церкви христианской здесь теориями своими неукоренёнными коверкать, и ерунду всякую здесь, но не договаривает, ибо прерывает её отец Дмитрий, жест перста к устам поднесения повторяя недавний, и говорить продолжает, с оговорки начиная, впрочем, согласно которой отец Дмитрий осведомлён об учении церковном, но сейчас у него нет задачи это учение излагать, и оно должно остаться в стороне, а также никто не собирается здесь доказывать произносимое, и всё это лишь слова пустые, и пусть будут же они сказаны вполне, а впоследствии забыты легкомысленно, ежели угодно, и Мария улыбается теперь так будто распознала игру какую в отца Дмитрии речи, таким образом ранее улыбалась она отцу Георгию, игра соблазнения у священников нравится ей начинает, они так выкладываются, как никто другой, и готова теперь включиться в игру эту, включиться в которую ей в полной мере отец Георгий ранее не позволил, умерев поспешно весьма, но Марфа губу закусила и помрачнела, но отец Дмитрий продолжает: Андрей то же самое делает, когда приходит домой к себе, Марию представляет, когда Марфу ласкает в пределах ею произвольно устанавливаемых каждый раз на лад новый, и время от времени варьируемых пределах, ниже или выше, и на словах этих Мария платье поправляет своё, приосанивается, и на отца Дмитрия ещё дружественнее поглядывает, а когда нет рядом ни Марии, ни Марфы, Андрей их обеих по очереди вспоминает или же двух сразу себя подле, и последнее особенного его радует, и иногда мучается он наяву от невозможности план мечтаний своих в осуществление привести окончательное, пусть и единожды хотя бы свершённое. На словах этих отец Дмитрий останавливается, хотя не прерывает его никто, Мария сигарету закуривает ещё одну, отец Дмитрий вино допивает, отрешения не покидая собственного, Марфа в задумчивости тяжёлой у платья своего разрез весьма глубокий случайно обнаруживает для взора священнического, теребя руками материю синюю, чем ногу свою невинно, может показаться тому, кто видел бы это, обнажая, но вина отпитие совершив, говорить продолжает отец Дмитрий как не бывало ни в чём, хотя продолжение это не таким уж и длительным оказывается: а далее, в ночь одну обычную, когда Андрей обиделся загодя, и посему мыслями о нём полнясь, сестры своей не опасаясь, Марфа испытывает множественное скончание от рук своих, в сон оттого уходя глубокий, и во сне видит ангела, итак, и отец Дмитрий включается будто до того отключенным пребывая: сон был с ангелом не так ли, с чего Марфа взяла ты, что ангел это Господний именно, и к Марфе слова свои обратив эти, замолкает отец Дмитрий.