Максим Иванов - Призрак фуги

Казалось, еще немного — и он возьмет судьбу за хвост, но злодейка оказалась скользкой болотной гадиной, каждый раз легко расстававшейся с хвостом. Ему было двадцать шесть. У кого-то из сверстников был свой биз­нес, любимая работа, многие ездили на собственных автомобилях, кто-то уже строил квартиру, в то время как Саша, подававший столько надежд в школе и университете, был всего лишь сторожем на проходной бассейна и прятал лицо за газетой, завидев знакомого посетителя. Он собирался уже присмотреть для себя какое-нибудь новое — двадцать пятое — занятие, когда неожиданно его пригласил в кабинет директор агентства, протянул какой-то потрепанный листок и тоном заговорщика произнес: «Обойди квартиры, Александр. Может, кому помощь нужна. Может, кому дорого коммуналку платить за трешку, а за домик в деревне — в самый раз? Мы поможем, а ты заработаешь». Саша почувствовал себя пешкой, которую используют в какой-то грязной игре, но от безысходности согласился. Через три дня, наведавшись к нескольким неплательщикам, он призадумался. А еще через неделю уже сам срывал с раз­ных досок позора в ЖЭСах списки должников и назначал встречи участковым милиционерам, которые охотно соглашались ему помочь и не только указы­вали адреса алкоголиков и тунеядцев, но активно выбивали из них нужные обещания.

Директор предложил еще поискать одиноких пенсионеров, которые могли написать на свою квартиру завещание. Саша смекнул, что в отличие от пере­селения алкоголиков, где после тщательной подготовки нужно было органи­зовать целую серию сложных сделок, с наследством он мог провернуть все и без агентства. Нужно было только найти по-настоящему одинокого и одновре­менно адекватного старика. Он стал выдавать себя за представителя исполко­ма — ходил по дворам с кожаной папкой под мышкой, выслушивал жалобы людей, проверял, как они живут. То и дело он останавливал на улице мужчин с красноречивым оттенком лица, сборщиков макулатуры и просто потертых ста­ричков и расспрашивал об их нелегкой судьбе, так что через месяц-другой его уже хорошо знали в окологастрономных тусовках нескольких микрорайонов, где его называли «командиром» и пробовали сшибать мелочь «до получки». В одной из таких компаний он встретил тихого макулатурщика Толика и его бывшую жену Галю. В свои сорок с небольшим они уже потеряли квартиру и жили в разных подвалах, но продолжали дружить и встречаться. За пять­десят долларов «с выручки» Галя пообещала отвести его к одной особенной старушке: «Как раз такая, какую ты хочешь, командир! Кто только к ней не подкатывал: дворничиха наша, алкоголичка, Виталик, начальник приемного пункта, сантехник из пятого дома, да сам мент участковый — всех отшивала и тебя отошьет!» Быстрым шагом, как партизанка, Галя долго вела его вдоль панельных домов с полуобвалившейся керамической плиткой и отсыревшей штукатуркой на фасадах. Наконец подошла к окошку на первом этаже и гром­ко постучала. Минут через пять приоткрылась подъездная дверь и показалось испуганное лицо пожилой женщины, цвет кожи, глубина глаз, оттенок волос которой говорили далеко уже не о поздней осени, а скорее о полярной зиме жизни. Одной рукой старушка опиралась на костыль, другой боролась с две­рью. Она не сразу поняла, о чем ее спрашивают, и когда Саша громко и чле­нораздельно повторил вопрос, неуверенно ответила: «Валя».

Саша побывал в квартирах, до потолка заваленных хламом, и в совершенно пустых, в которых было продано все, кроме старой кровати и газовой плиты; пускай это были гнезда алкоголиков, притоны, бомжатники — в них кипела жизнь: кто-то приходил, уходил, смеялся, плакал, дрался. Квартира же старушки была обычным тихим жильем: в ней никто ничего не разбивал, не разбрасывал, нарочно не пачкал. Казалось, свой вид и запах она приобретала десятилетиями, по мере углубления одиночества, замкнутости и беспомощности ее хозяйки. И как в древнем городе археологам один за другим открываются исторические пласты разных эпох, так и здесь без труда можно было определить возраст тех или иных явлений, внушавших трепет: огромная, сверкающая сеть паутины в углу гостиной плелась не меньше года, исчерна-сизая постель со сбившимся комом одеяла не стирана была лет десять, канализация в туалете, наверное, не работала никогда. Месяц назад дворничиха украла у нее пенсию, и весь месяц баба Валя питалась одним жидким супом. Какая-то Лариска забрала платья из шкафа. Сантехники приходили чинить туалет и все шарили глазами, выпыты­вали про квартиру. Спина вот здесь болит, нога вот здесь, ходить невозможно. Ошеломленный, в первый день на все жалобы старушки Саша качал головой и все брал на заметку, а потом рванул в магазин за продуктами. Когда через два дня он пришел к ней второй раз, она его не вспомнила.