Бхишам Сахни - Девушка с делийской окраины

Стоявший ближе всех к Басанти полицейский небрежно поддел ногой ящик мальчишки-чистильщика и отшвырнул его в сторону, затем сорвал с головы мальчишки шапчонку и зашвырнул ее на крышу ближайшей лавки. Лавочники засмеялись.

— А ну, дуй отсюда! Не то и сам вместе с шапкой окажешься на крыше! — сказал полицейский и, обернувшись к лавочникам, весело осклабился. Чтобы подразнить чистильщика, он не спеша принес ящик и поставил его на тротуаре у своих ног. Лавочники опять засмеялись, довольные шуткой. Басанти перевела взгляд на улицу, но матери там уже не было. И куда это они оба понеслись? Из глаз Басанти покатились крупные слезы.

С грохотом промчались несколько грузовиков, нагруженных всяким скарбом, каждый под охраной двух или трех полицейских. В некоторых грузовиках сидели еще и те, кто оказал сопротивление представителям власти.

И только теперь Басанти вспомнила о своем тандуре. Может, и его тоже уничтожили? А там ведь остались и посуда, и скамейка, и доска для разделывания теста, и бидон с мукой. Басанти забеспокоилась. Отправляясь провожать Дину и Рукмини, присмотреть за тандуром она попросила старуху соседку. Басанти повернула назад, но с ребенком на руках идти было нелегко. Она торопилась, хотя сердце подсказывало ей, что спешить бесполезно: чему быть, того не миновать. Свернув в свой переулок, она наконец отчетливо поняла, что здесь все уже кончено. В воздухе висела плотная завеса пыли. И ни одной живой души. Ни жителей, ни полицейских. Только потом сквозь пыльную пелену она различила фигурки ребятишек, которые бегали среди развалин.

Там, где был тандур, торчали из земли две бамбуковые палки. На них с наступлением вечера она вешала лампу. Лампа лежала на земле с разбитым вдребезги стеклом, тут же валялись черепки от кувшинов. У скамейки осталась одна-единственная ножка. Брезентовый навес исчез. Вокруг валялись только обожженные, покрытые сажей кирпичи.

Басанти долго стояла, не отрывая глаз от развалин того, что прежде было ее семейным очагом. И вдруг она увидела Шьяму, которая приближалась к ней, осторожно ступая через битый кирпич и доски.

— Ходила на рынок, — заговорила она, заметив Басанти. — Гляжу — полиция. Меня будто осенило. Дай, думаю, схожу взгляну, как она там…

Остановившись, Шьяма окинула взглядом развалины.

— А где же Дину? — спросила она. — Где жена его? Я думала, что уж тандур-то он не бросит.

Басанти окружили игравшие поблизости ребятишки, и один из них сказал:

— Все, что было у тебя, они покидали в грузовик. Бидон с мукой тоже.

— Бабушка не хотела было отдавать. Как закричит на них, — подхватил другой, — но полицейский обругал ее да еще и дубинкой огрел.

Басанти по-прежнему стояла, не проронив ни слова.

— Где ж все-таки Дину и его жена? — не унималась Шьяма.

— Они уехали, тетя, — негромко произнесла наконец Басанти.

— Уехали, говоришь? — удивленно подняв брови, переспросила Шьяма. — Куда ж уехали-то они?

— В деревню вернулись, тетечка!

— И ты позволила ему? Уехать и бросить тебя на произвол судьбы? — Подойдя к Басанти, она поднесла указательный палец почти к самому ее носу. — Ну, что ты теперь скажешь? Говорила я тебе или не говорила?

Басанти скупо улыбнулась.

— Говорили, тетенька, говорили.

— Я всегда говорила тебе: нехороший это человек. Сто раз повторяла: поломает он тебе жизнь.

— Ну и что из того, тетя? — произнесла, улыбаясь, Басанти.

Шьяма ошеломленно уставилась на нее.

— А куда ты подашься сейчас, сумасшедшая? Ни работы, ни крыши над головой.

— Почему это вы так решили, тетя? У меня есть мазанка, со мной мой сын Паппу.

Еще раз окинув взглядом развалины, Шьяма удрученно покачала головой.

— Говорила ж я тебе: не ставь тандур на этом месте. Нет, она сделала по-своему — поставила на чужом участке.

— Ну и что из того, тетя? — спокойно произнесла Басанти.

— А то, что его и разрушили.

Басанти ничего не ответила, только упрямо тряхнула головой. На ее усталом лице играла улыбка.

Басанти нагнулась к Паппу, который возился у ее ног с обломком тарелки, взяла его на руки и, не говоря ни слова, направилась в ту сторону, откуда только что пришла.

— Куда же ты, Басанти? — удивленно воскликнула Шьяма.

— Они даже сумку отняли у отца, — поворачиваясь, серьезно проговорила Басанти. — Я сама видела, как они бежали за грузовиком — отец и мама… Пойду искать их. Взгляну хоть, как они теперь…

И, взяв малыша поудобнее, она решительно зашагала по улице.