Бхишам Сахни - Девушка с делийской окраины

Тревожно было на душе и у Басанти. Раньше, уезжая на работу, она оставляла Паппу дома. Дину и Рукмини присматривали за ним. Теперь она стала брать его с собой: Паппу возится во дворе, а она тем временем занимается уборкой. Но работать так было трудно, да и хозяевам не нравится: а вдруг что-нибудь разобьет, испачкает. И носить его на руках уже стало нелегко. Однако другого выхода не было. Однажды, правда, она оставила малыша с Дину, но, пока работала, вся душа изболелась. Кое-как закончив уборку, она стремглав помчалась домой, схватила малыша на руки и унесла с собой. Беспечности и беззаботности в ее характере не осталось и следа. Теперь, когда плакал ребенок Рукмини, в душе Басанти крепла уверенность, что это действие черного молока — от него извивается и корчится крохотное тельце.

Рукмини тоже переменилась: теперь это была уже не прежняя забитая Рукмини, которая с удивлением и завистью внимала каждому слову Басанти. Теперь она отчитывала Басанти по каждому пустяку, и та не решалась возражать ей, так как на помощь жене тотчас же приходил увесистый кулак Дину. Теперь в доме было словно две змеи. Рукмини оберегала своего ребенка от Басанти: не дай бог, тень ее упадет на малыша! Басанти оберегала Паппу от Рукмини. Обе подозревали друг друга в коварных замыслах и только изредка обменивались косыми взглядами.

Ко всем этим неприятностям добавились новые. Положение Басанти осложнилось — казавшаяся прежде такой безупречной, ее репутация сильно пошатнулась. Когда принаряженная, в ярком шелковом сари либо в пенджабском костюме она с ребенком на руках шествовала по улицам поселка, женщины начинали шушукаться: на какие это деньги стала вдруг такой щеголихой? А к тому же ее прежняя хозяйка проговорилась как-то одной из соседок, что в сумке у Басанти она обнаружила дорогую коробку с детской смесью. В тот же день об этом знал весь поселок. Женщины тут же вспомнили, что еще раньше она сбежала с каким-то молодым лоботрясом, потом бросила его, а сейчас живет с женатым человеком, в одном доме с его законной женой! И если бы только пересуды, то куда б ни шло… Но вот однажды в доме господина Джаганнатха, где работала Басанти, ее обвинили в том, что она украла наручные часы. Украла она или не украла, одному богу известно, и никто с уверенностью не мог сказать, что именно она совершила кражу, потому что Басанти всячески старалась уберечь себя от любых неблаговидных поступков, однако как знать: чужая душа — потемки. Как бы там ни было, с работы ее выгнали, а хозяин дома даже пригрозил, что, если она еще хоть раз появится у его ворот, он ноги ей переломает или отправит за решетку.

Теперь вместо пяти домов, как прежде, Басанти обслуживала только три, и семья еле-еле сводила концы с концами. Дину по-прежнему не работал. При одном упоминании о грязной посуде он презрительно морщил нос, однако палец о палец не ударил, чтобы найти себе какую-нибудь другую работу. И тогда в голове у Басанти родился план: хватит ей ходить по дворам, пора заводить собственное дело. Нужно где-нибудь поставить тандур [33] Тандур — глиняная печь для выпечки лепешек. и печь на продажу лепешки, и она отправилась к Шьяме.

— У вас на задворках, тетя, небольшой пустырь, — сразу же начала она. — Если вы не возражаете, я поставлю там тандур. Лепешки печь буду. За лепешку — двадцать пайс. У нас тут многие ленятся печь лепешки дома.

Согласие было получено, но где взять деньги на то, чтобы поставить тандур?

С тех пор как Шьяма объяснила Басанти, что будет с нею после того, как у Рукмини родится ребенок, Басанти стала плохо спать. И чувство смутного беспокойства с каждым днем становилось все сильнее. Советы и наставления Шьямы она прежде пропускала обычно мимо ушей, и какое-то время даже вовсе перестала ходить к ней, обидевшись, что в самую трудную минуту та не разрешила ей остаться в своем доме, а препроводила к подруге, где ровно через два дня ее нашли. Однако, сбежав от портного с Дину, она вновь стала навещать прежнюю хозяйку: кому еще, кроме тети Шьямы, она могла поведать самое сокровенное? Речи Шьямы, такие диковинные прежде, теперь, когда Басанти жила бок о бок с Рукмини, воспринимались как очень разумные и потому оставляли в ее душе глубокий след, к тому же она все более теряла душевное равновесие, и ей нужна была моральная поддержка. Она регулярно наведывалась к Шьяме и каждый раз возвращалась от нее еще больше объятая беспокойством и тревогой, будто кто-то до предела натянул все струны ее души и они вот-вот лопнут. Она постоянно слышала голоса, неслышные другим. Басанти, которая прежде ни на минуту не задумывалась о будущем, теперь часами сидела у Шьямы, обсуждая планы своей дальнейшей жизни.