Бхишам Сахни - Девушка с делийской окраины

— С тобой мне даже причесаться некогда. Спускайся сейчас же, еще раз говорю тебе!

— Ловите, тетя! — донеслось из густых зеленых зарослей сверху, и, сбивая на лету листья, на землю шлепнулся крупный плод манго.

— Хватит, хватит, больше не надо… Слезай.

— Сейчас слезаю, тетя… Если не хотите, то больше рвать не буду. А сама наемся и тут. — И Басанти опять звонко рассмеялась.

Немного погодя Басанти действительно стала спускаться, но вместо того чтобы спрыгнуть на землю, она прямо с ветки ступила на перила балкона и, словно канатоходец, балансируя обеими руками, прошлась с одного конца балкона на другой.

От страха у Шьямы даже дух перехватило, и, закрыв глаза, она бессильно опустилась в плетеное кресло, стоявшее рядом. Казалось, еще миг — и Басанти полетит вниз, переломает руки-ноги, разобьет голову… Свалилось же на нее такое несчастье! Шьяма хотела накричать на Басанти, но слова застряли у нее в горле, и, молитвенно сложив руки, она стала просить всевышнего о спасении неразумного дитяти.

А Басанти, осторожно переставляя ноги по перилам, продвигалась вперед. Направо — балкон, спрыгнуть туда легче легкого, хуже, если потеряет равновесие и свалится налево: высота — пятнадцать футов, а внизу — вымощенный камнем двор. При одной лишь мысли об этом сердце замирает. Как же быть?

Когда женщина открыла наконец глаза и со страхом взглянула вверх, Басанти стояла уже на противоположном конце балкона.

— Слезай, умоляю тебя, — не унималась Шьяма.

В следующее мгновенье Басанти прыгнула на балкон.

Женщина вздохнула с облегчением и, невнятно пробормотав что-то, прошла в дом.

Шьяма боялась судьбы. Первые облачка над ее семейным очагом появились лет через двенадцать после свадьбы. Облаков становилось все больше, они сгущались и превращались в черные тучи по мере того, как росло материальное благополучие семьи. Она подсознательно чувствовала: что-то тут не так. Смутная тревога охватила ее тогда. Ей казалось, будто надвигается что-то неотвратимое, как рок, и она вздрагивала всякий раз, когда раздавался стук в дверь: кого это несет к ним и зачем? Ее возили к докторам, заказали ей чудодейственный амулет, кто-то посоветовал постоянно носить перстень с топазом, и она послушно последовала совету, но ощущение смутной тревоги не проходило. И тогда в дом пригласили садху [13] Садху — странствующий аскет. — чудотворца.

— Успокойся, женщина, — изрек святой старец, положив руки на ее низко склоненную голову. — Страхи твои улягутся, и тревога твоя рассеется.

Она благодарно сложила руки и еще ниже опустила голову.

— От тревоги и страхов, женщина, освободит тебя служение людям, — продолжал старец. — Служи человеку, и ты избавишься от всего, что тревожит тебя.

— Какому же человеку должна служить я, святой отец?

— Тебе не придется искать его, — отвечал старец. — Он сам явится пред тобою. Им будет первый человек, которого ты увидишь завтра утром, едва выйдешь за порог дома. Кто бы он ни был, служи ему верой и правдой.

И первым человеком, которого увидела она на следующее утро, когда, приоткрыв дверь, выглянула на улицу, была Басанти, проходившая мимо ее дома. Следуя совету старца, Шьяма встретила ее как родную.

Так Басанти стала прислугой в доме Шьямы. Само собой разумеется, Шьяма ни словом не обмолвилась девушке о том, что приютила ее, лишь следуя совету святого старца, однако, помня его наказ, она дарила Басанти поношенное платье, в праздники угощала сладостями, давала мелочь на карманные расходы и милостиво разрешала смотреть телепередачи. И скоро в доме Шьямы Басанти чувствовала себя как в родном доме. Двери коттеджа были всегда открыты для нее, и она вела себя с детской непосредственностью: стрелой влетала в апартаменты госпожи на втором этаже; не спрашивая разрешения, готовила для себя чай; когда у госпожи начиналась мигрень, массировала ей голову, попутно рассказывая последние новости и сплетни обо всем, что творилось в переулке и в городе. Лишь одной темы не касалась она в своих рассказах: жизни прислуги в других богатых домах. Так Шьяма поневоле сделалась теперь единственной опорой девушки.

И предсказание старца действительно стало сбываться. Тревога и страхи ее улеглись, головные боли уменьшились, гипертонические кризы прекратились, хотя давление и продолжало оставаться высоким. У Шьямы улучшились аппетит и общее самочувствие. Словом, сбывалось все то, что предсказал ей святой старец. Даже ссоры со свекровью прекратились, и когда однажды ссора все-таки вспыхнула и родители мужа, связав вещи, перебрались к другому сыну, Шьяма восприняла это как милость всевышнего. «Десять лет сидели на моей шее, а теперь собрали пожитки и сами ушли, хотя никто их не гнал. Вот оно, предсказание святого старца!» После этого Шьяма стала относиться к девушке с еще большим вниманием. Конечно, когда Басанти, случалось, начинала вести себя слишком вольно, Шьяма не на шутку сердилась, готовая немедленно выгнать девушку из дома, однако, вспомнив слова старца, тотчас же остывала. «Какая б она ни была, мне нет до нее дела, — убеждала себя Шьяма. — Я должна выполнять наказ святого старца».