Бхишам Сахни - Девушка с делийской окраины

Когда, спрыгнув с машины, полицейский ушел, Химмату снова закинул в кузов обе кровати. Но тут не выдержали остальные: взобравшись в машину, они выбросили их на землю.

— Нам нельзя, а тебе можно?!

Громко заплакали стоявшие рядом дети маляра, а его жена, размахивая руками, стала на чем свет стоит костить обидчиков. Перепалка все еще продолжалась, когда водитель включил мотор. Химмату кричал, требуя, чтобы ему дали погрузить вещи, но грузовик уже дернулся, готовый тронуться с места.

— Бросай их, бросай кровати-то! — испуганно завопил маляр. — Возьми ребятишек! Скорей! Подавай сюда! Выше поднимай!

Однако выбившаяся из сил жена маляра была уже не в состоянии поднять детей. К тому же мокрый от слез край сари лип к лицу, мешая смотреть. Видя ее беспомощность, стоявшие вокруг люди помогли ей поднять в кузов обоих ребятишек. Когда же она сама собралась залезть в машину, грузовик тронулся с места. Держась за край борта, женщина бежала за грузовиком, а стоявшие в кузове кричали водителю:

— Останови! Останови машину! Женщина осталась!

Но грузовик все набирал скорость. Наконец женщина отпустила борт и, хватая ртом воздух, упала прямо посреди улицы.

— Садись на другую машину! — стоя в кузове, кричал ей Химмату. — Да смотри прихвати обе кровати!

Однако женщина ничего не слышала. Она с трудом поднялась на ноги, горько плача и причитая, добрела до обочины и тяжело опустилась на землю.

В этой неразберихе кто-то успевал взобраться в кузов, кто-то нет. Рядом с отставшей женой Химмату на обочине сидела слепая старуха — мать Бисесара. Зажав в руке дешевые часы сына, она бормотала:

— Бисесара не видели? Моего Бисесара никто не видел?.. Хоть бы кто-нибудь отвез меня к моему сыночку.

Из поселка все еще валил народ. Около одного грузовика, чтобы оттеснить напиравшую толпу, солдаты стали размахивать дубинками, и люди сперва отхлынули назад, потом начали разбегаться.

Басанти торопливо шагала, на минуту задерживаясь то в одном месте, то в другом. Около одной мазанки, прямо посреди улицы, валялись сковородки, старые ботинки, поношенная, но еще крепкая одежда: как видно, чей-то узел вывалился из кузова, и его содержимое рассыпалось. На проезжую часть, звеня, выкатилась старенькая лота, а вдогонку за ней с противоположной стороны улицы несся чумазый парнишка. Он схватил ее обеими руками и, бережно прижимая к груди, побежал назад.

Стоявшие на улице обитатели Рамеш-нагара, перебрасываясь короткими репликами, с любопытством наблюдали за происходящим. Они видели знакомые лица, потому что женщины из поселка наводили у них чистоту, а мужчины красили и белили их дома. Многих из тех, кто стоял вдоль тротуара, Басанти знала в лицо с давних пор, но сейчас глаза ее искали только одного человека — тетушку Шьяму. Басанти почему-то была уверена, что тетушка Шьяма находится здесь. Она пересекла улицу и направилась к коттеджам.

— Что делать! Закон есть закон! — донесся до нее голос господина Ахуджи из коттеджа номер четыре. — Я и Мульраджу не раз говорил об этом. «Ты, Мульрадж, не строй кирпичный дом, — говорил я. — Возводить такие постройки — незаконно».

— Незаконно не только это, незаконным является уже сам факт поселения на земле, принадлежащей государству. Да и на постройку своих жилищ они не потратили ни пайсы [11] Пайса — мелкая монета, 1/100 рупии. .

Все, что происходило на их глазах, каждый комментировал по-своему, не обращая никакого внимания на девушку, неслышно скользившую за их спинами, а Басанти все шла, не теряя надежды увидеть тетушку Шьяму, однако той нигде не было, и Басанти пришлось повернуть назад.

Когда она пересекла улицу, первым человеком, который попался ей на глаза, был хромой портной, одетый в роскошный красный с желтым наряд, с огромным тюрбаном на голове. Веки портного были густо подведены сурьмой. Вид у него был такой забавный, что Басанти стало смешно, и, остановившись прямо перед ним, она беззвучно засмеялась, зажав ладошкой рот. Она еще не знала, что портной Булакирам — ее жених и что вырядился он так для свадебной церемонии. Она и не подозревала, что, если бы снос поселка начался хотя бы на час позже, тащить бы ей сейчас бидоны и узлы из мастерской портного… Сначала он не узнал девушку, но, когда, насмеявшись вдоволь, она отвела руку, лицо портного осветилось улыбкой.

— Басанти! — воскликнул он. — Басанти, рани [12] Рани — царица, владычица, госпожа. моя! — И протянул к ней руки.