Андрей Бинев - Тихий солдат

– Ты шуруй, шуруй! – раскрасневшись еще больше от волнения, чем от жара, гаркнул Рыжему директор, – Ишь! Разговорился…

– Дисциплинка у вас, однако…, – покачал маленькой головкой сухой человек и еще больше поджал губы.

– Рабочий люд, Михаил Андреич! Молодежь! – подобострастно хохотнул директор и развел руками, – Что с них взять!

– А вот пусть с героев пример берут, – спокойно, уверенно, как единственно верное решение всех проблем изрек человек.

Говорил он тихо, но странным образом его слышали все. Он поднял глаза на Павла, внимательно, холодным взглядом осмотрел его и вдруг молвил с подозрением:

– Я вас что-то не помню, товарищ! А говорят, вы у Иосифа Виссарионовича в охране были. Я всех помню, а вас нет. Это правда?

– Так точно…, правда, – Павел вдруг почувствовал, что его обдало жаром куда большим, чем из жерла гигантской печи, – Только я не в самой охране…, я на часах у товарища Сталина в Кремле стоял, а перед тем у маршала Советского Союза Буденного, у Семена Михайловича… До сорок третьего… А у товарища Сталина уж после войны…, до сорок восьмого…

– Вот как? А что ж ушли? – подозрение становилось жестким, как быстро остывающий металл, подхваченный складельщиком и кинутый в штабель.

– …Образования не хватило… Потому ушел… Это я здесь уже школу кончал, на заводе…

– Вот как? Говорят, воевали…, вроде даже в разведке? И ранены были? Вами тут гордятся! Герой, застрельщик…

– Вальцовщик…

Человек впервые улыбнулся и хитро стрельнул глазами в директора. Тот, замерший от неожиданного оборота в разговоре, от недоверия в голосе, с облегчением выдохнул и вновь нервно хохотнул в ответ на лукавый взгляд.

Павел опять вспомнил ту вторую встречу со Сталиным и Буденным в коридоре – и то, как Сталин ухватил его кобуру, а он сжал его маленькую сухую ручку, и также, как теперь директор, напряженно похохатывал Семен Михайлович. Тарасову внезапно почудилось, что он вновь стоит с пустым наганом в коридоре, что за стеклянной дверью испуганно замерли офицеры охраны, и что его опять спросят о готовности бить врагов бессмысленным оружием. Он вскинул глаза на сухонького человека и вдруг, растеряв всякий страх, даже не испытывая ни малейшего волнение, твердо ответил:

– Я теперь вальцовщик…, работаю я…, тут работаю.

– Ну и молодец! – удовлетворенно покачал головой человек и вдруг протянул вперед узкую ладошку, такую же сухую, как он сам, и жесткую.

Павел сверху вниз посмотрел на нее и осторожно взял в свою широкую, распаренную еще варежкой, ладонь. Человек ответил довольно цепким пожатием, Павел кивнул и неожиданно сказал очень серьезно:

– Вон тот парень, который сейчас стоит с кочергой…, сменщик мой… Мы его Рыжим зовем…, потому что он Коля Иванов, а у нас таких «колей ивановых» в одном только цеху аж целых четверо. Этот рыжий… Ему жениться надо, а жить негде. В общаге…, сами понимаете, товарищ, детей не сделаешь. Рабочий человек, а как жизнь устроить не знает. И никто не знает, товарищ… Стыдно же…

– Ты чего себе позволяешь! – вскинулся вдруг побледневший директор.

Он дернулся вперед, но сухой человек осадил его ледяным взглядом из-за очков.

– Хороший работник? – спросил он строго не то у Павла, не то у директора.

– Нормальный, – поспешил ответить Павел, – План дает… А жить негде! Обещают только…

– А за себя почему не просите? – глаза за лупами стекол опять недоверчиво сузились.

– У меня все есть…, мне ничего не надо.

Павел только сейчас заметил в стороне от всех замершего в странной, напряженной позе Пустовалова. Он неодобрительно покачивал головой и тяжело вздыхал.

– Все есть? – удивился сухой человек, – Впервые вижу, товарищи, того, у кого все есть! Вы не капиталист, случайно? У тех все есть…, кроме совести.

Он произнес это так серьезно, что ни у кого не могло возникнуть ни малейшего подозрения на иронию в его словах.

– У меня есть…, – кивнул Павел твердо, – Жена, дети, семья… И совесть тоже имеется. А капиталистов я, наверное, и не видел никогда, – Павел выпустил руку человека и прямо посмотрел ему в глаза.

– Наверное? Как это – наверное!

– Может и видел, но то война была…, там не разберешь, кто какой. Иностранцы были, возможно, среди них и капиталисты попадались… Только я довольных тогда там ни одного не встретил…

– Молодец! – опять усмехнулся сухой человек, – Какой молодец! Если бы ваше начальство умело отвечать по существу, как вы… И ведь ничего для себя лично не просите! Хотя, нет…, вроде бы, за какого-то Рыжего все-таки попросили…