Андрей Бинев - Тихий солдат

– А что, есть о чем подумать? Давайте обсудим! За чаем! С пирожными. Я их сегодня у нас в управлении, в столовой, брала.

Павел, смущенно приглаживая волосы, последовал за Мариной Витальевной, шедшей впереди него с раскачивающимися бедрами. На этот раз на ней, к его удивлению, была не серая юбка с неизменной синей вязаной кофтой, а легкий розовый халатик, явно ей тесный.

– Кастальская сегодня сильно задержится, Павел Иванович! К ним еще утром пришли личные дела на целый полк новой охраны для Лефортова…, там почти всех меняют. Послезавтра должен заступить уже новый состав. Так что, на целую ночь работы! Никак не меньше! Я уж это точно знаю! Их там всех усадили, а между столами ходят серьезные мужчины, торопят. Приказано никого до окончания работы не отпускать. Такой у них отдел…

Павел догадался, что она ждала его, потому что он приходил каждую пятницу, и это не могла не заметить внимательная Кондукторова. Значит, этот тесный халатик для него? И о Маше она справилась в управлении. Такой человек, как она, не мог ошибаться. Да и Федьку своего, наверное, отправила куда-то специально, а соврала, что он в школе на кружке.

Какой пили чай и с чем Павел даже не запомнил. Было очень страшно, очень тревожно и душно. Марина Витальевна под конец достала малиновую настойку в хрустальном графинчике и налила по большой, пузатой рюмке.

– Вот, Павел Иванович, для смелости… Она вам сейчас понадобится.

Кондукторова задорно рассмеялась и сунула Павлу рюмку в руку. Он, не думая, всю ее опрокинул себе в рот.

Марина Витальевна отпила немного из своей, аккуратно поставила ее на маленький круглый столик около высокой кровати со взбитыми подушками, и подошла вплотную к Павлу, сидевшему на краешке стула со старой, истерзанной обивкой, дано потерявшей первоначальный цвет. Кондукторова легким, кокетливым движением растянула матерчатый поясок на халате, полы распахнулись. Павел вспотел, закашлялся, попытался отодвинуться от нее, но она обхватила его голову руками и прижала к груди, выскакивающей, и от своего большого объема и от прерывистого дыхания, из плетеных чашечек тонкого, неместной работы, бюстгальтера.

На Павла пахнуло волнующим духом молодого женского тела, голова закружилась, он обхватил Марину Витальевну за бедра и тяжело задышал.

– А я все слушаю, слушаю, как ты за стенкой мнешь свою майоршу… Ну, нет! Вот и это попробуй!

Павел, не помня себя, толкнул Кондукторову на кровать и быстро стал скидывать с себя одежду.

«Что я делаю! Что я делаю! Это же жилица ее! Ведь узнает же!» – неслось в его голове, но вспыхнувший в теле жар заглушал все другие чувства и голоса.

Он ушел поздней ночью – не было ни Маши, ни Федьки. Марина Витальевна провожала его до двери, разрумянившаяся, с горящими синими глазами, с нежными, неглубокими ямочками на щеках (он раньше и не замечал этой ее милой особенности). Она нежно обхватила его шею и шепнула прямо в ухо:

– А такие страстные все штрафники? Или только те, которых обвиняли в трусости?

Павел вздрогнул и сорвал с шеи ее руки. Но Кондукторова цепко схватила его за отвороты шинели и потянула к себе:

– Бывают ошибки, Павел! Знаю, что ты не трус…, и про то дело кое-что слыхала… Но у тебя в бумагах об этом почему-то нет ни слова. А за такие штучки у нас даже майора по голове не погладят… Кастальская тут сильно обмишурилась!

– Откуда ты это знаешь!? Да как же так! – Павел стоял не лестнице бледный, он даже почувствовал, как задрожали его ноги.

– Всеволод Алексеевич рассказал, – сказала она строго, и сразу с лица была смыта улыбка, погасли голубые глаза, став невыразительно серыми, куда-то пропали пикантные ямочки со щек, – Ставинский. Генерал-майор Ставинский. Помнишь такого?

Павел испуганно закивал – а как же! Как не помнить? Это он, тогда еще полковник, отправил их всех на смерть с лейтенантом, у которого была родинка на виске, это он почему-то вытащил Павла из ада трибунала, и только благодаря ему Павел не был расстрелян. Во всяком случае, Павел думал именно так, потому что не знал, кто молил тогда за него, он почти не помнил того конвойного в трибунале.

– Он в Москве? Он здесь?

– Здесь, – кивнула Кондукторова, – Он и помог мне приехать в Москву с Федькой. Он и еще один. Но это неважно! Главное, чтобы ты все помнил и держал язык за зубами. Машке своей о…нашей теплой дружбе… ни слова, Павел! А вообще-то ты очень даже хорош…в некоторых делах!

Она опять, как раньше, задорно рассмеялась и вновь вспыхнули синие глазки и провалились на щеках нежные ямочки. Кондукторова чуть привстала на цыпочках, вытянула вперед губы нежной трубочкой и чмокнула Павла в кончик носа. Потом она вдруг отшатнулась от него, беспечно махнула ручкой и, закрывая дверь, горячо шепнула: