Юрий Нестеренко - Комбинат

— Или в милицию побежит. Вам знакома статья «Незаконное лишение свободы»?

— Ну мы же не собираемся никого похищать на улицах! Алкаши сами будут к нам приходить! Ну или их будут приводить к нам родственники.

— Родственники, и притом не любые, могут принимать решение лишь за несовершеннолетних или признанных недееспособными по суду.

— Ну, это все формализм и крючкотворство. Какая там дееспособность, если он лыка не вяжет? Потом сам не вспомнит, какую бумагу подписал. И пусть радуется, что это будет бумага о согласии на курс реабилитации, а не о продаже квартиры.

— Все равно законность подобных методов, мягко говоря, сомнительна. И учитывая, насколько торговцы алкоголем будут заинтересованы в том, чтобы вас прихлопнуть, проблемы у вас возникнут чуть быстрее, чем немедленно.

— Ха! — Михаил широко улыбнулся; его щеки порозовели, а глаза блестели от выпитого. — Вы думаете, я не умею извлекать уроки? Милиция не будет нам мешать.

— То есть на сей раз вы сразу пойдете под ментовскую крышу, — понимающе кивнул Николай. — Боюсь, однако, что это плохой бизнес-план. Все эти виноторговцы, очевидно, и так им отстегивают. Ментам проще получать с них деньги напрямую, нежели брать вас в долю.

— Нет, не под ментовскую. Подымай выше. У Аркадия еще остались кое-какие связи…

— Вы имеете в виду ФСБ? — догадался Николай. — А Аркадий — это Васильчиков?

— Ну да, — кивнул Михаил. — Вы берите селедочку, берите. Жирная, омега-3. Полезно.

— Зато много соли вредно, — возразил Селиванов.

— Не скажите, западные исследования не подтверждают… насчет «белой смерти» — это обывательский миф, а ионы натрия необходимы. Но не хотите — огурчики берите, они малосольные. Или сыр вот, он вообще пресный.

— Спасибо, я разберусь. Так вы хотите сказать, что Васильчиков — ФСБшник? Я думал, он в каком-нибудь архиве работал…

— Ну, сейчас-то он на пенсии, а раньше да. Вы не знали? Потомственный, между прочим, сотрудник. Вот интересно, почему слово «сотрудник», изначально совершенно нейтральное, стало обозначать у нас исключительно сотрудника карательных органов? Как и слово «гражданин», которое должно звучать гордо, а превратилось в обращение или мента к преступнику, или преступника к менту…

— Мне он сказал, что он сын репрессированного, — заметил Николай, не желая углубляться в лингвистическую философию.

— Так ведь одно другому не мешает! То есть, конечно, могло помешать, но к тому времени, как он поступал, его отца уже реабилитировали.

— Так вот почему бабка Светланы его недолюбливает.

— Ну да. За то, что его отец был следователем по делу ее отца. Хотя Аркадий, собственно, какое имеет к этому отношение?

«Вот оно что!» — подумал Николай, а вслух произнес: — Раз пошел служить в то же ведомство, значит, имеет.

— Ну, мне он говорил, что изначально у него был мотив найти правду о своем отце…

— Нашел?

— Нашел, — усмехнулся Михаил. — Лучше бы не искал. Хотя, наверное, Семен Васильчиков был не хуже других НКВДшников. А Аркадий, надо отдать ему должное, действительно помог Безруковым с реабилитацией их предка, хотя его собственного отца это выставляло не в лучшем свете. Но, правда, он ничем особо и не рисковал, Семен ведь к тому времени был уже реабилитирован…

— Палача, стало быть, реабилитировали раньше, чем его жертву.

— Ну да. Одно дело — НКВДшник и член ВКП(б), а другое белогвардеец.

— Переметнувшийся на сторону красных.

— Да кого это волновало… мало ли их было, переметнувшихся… В этом, между прочим, есть даже своя логика — кто один раз предал, может и еще раз предать, разве нет? И потом, тут еще такая тонкость была, что реабилитация Безрукова в официальную историографию не вписывалась.

— Это как?

— Вы про первомайский расстрел слышали?

— Это который на самом деле девятого мая?

— То-то и оно, что наоборот.

— А, ну да. Короче, который красные свалили на белых.

— Именно. А Безрукову приписали, что он там якобы командовал.

— Подождите, но это же полный бред! Не говоря уже о том, что белые тут вообще ни при чем — ну с этим все ясно — но ведь Безруков в это время был в совершенно другом месте! На юге у Деникина, а не тут у Колчака! И там же на юге, когда он предал Врангеля, началась его карьера у красных, что было, очевидно, отражено во всех досье…

— Ну да, а кого это волновало? Есть расстрел, есть живущий в городе белогвардеец, есть необходимость на кого-то этот расстрел свалить. Что еще надо? Даже, между прочим, и хорошо, что Безрукова тогда в городе не было и он, соответственно, не знал, кто тут на самом деле кого расстреливал… Вы в нашем краеведческом музее не были? Диорама там… офицер, который расстрелом командует, с Безрукова и сделан.