Василий Клепцов - Время и судьи без грима

— Как у тебя с делами на завтрашний или послезавтрашний день? — спросил Кузнецов.

— На завтра есть назначенные дела, — ответил Лебедихин, — а на послезавтра нет.

— Тихон Петрович, ты послезавтра возьми дело этой учительницы и подъезжай с ним ко мне, договорились?

— Владимир Владимирович, я очень бы Вас просил не поднимать этот вопрос, он решится сам собой, а так заведется этот Неряхин, ну, а мне же в районе с ним работать.

— Хорошо, — согласился Кузнецов, — давай договоримся на месте.

Положив телефонную трубку, Кузнецов долго раздумывал над тем, как ему поступить лучше. Если исходить только из интересов Лебедихина, то было бы разумнее никакого шума не поднимать, переговорить по телефону с Неряхиным, объяснить ему нелепость решения райкома партии, да еще в отношении председателя райнарсуда. Он, возможно, ответит, что зря погорячился, и взыскание с судьи будет снято. Но, с другой стороны, этот безобразный случай стоит того, чтобы обратиться с запиской в крайком КПСС, предать его гласности и предостеречь других руководящих работников партийных и советских органов края от вмешательства в судебную деятельность. А если будет какой-то нажим на Лебедихина после этого, то скоро перевыборы народных судов, и его можно будет перевести на работу в другой район или город края.

Второй вариант подхода к разрешению конфликта Кузнецову казался предпочтительнее. Но, решил он, все покажет дело учительницы Трудолюбовой и объяснения Лебедихина. Как и договаривались, Лебедихин через день сидел с делом учительницы у Кузнецова. Все оказалось так, как она писала в своем письме в «Учительскую газету».

Началось с того, что Неряхин решил убрать с должности председателя райисполкома Молчанова. Но просто так уволить человека, да еще с такой должности, нельзя, и он решил его перевести на должность директора средней школы. Там место было свободно, а Молчанов по образованию педагог, но почти ни дня по своей специальности не работал. После окончания пединститута он был сначала инструктором, затем завотделом и секретарем райкома комсомола. С этой должности он был избран председателем райисполкома и проработал несколько лет. Но дела у него шли неважно, не его это дело было. И вот Неряхин решил «посадить» его, как тогда говорили, на школу.

Трудолюбова работала заведующей учебной частью школы, работала давно, дело хорошо знала, была заслуженным учителем РСФСР. Поэтому Неряхин и решил, что при таком сильном завуче Молчанов школу потянет, будет там кем-то вроде завхоза. Но Трудолюбова, узнав о предстоящем назначении, заявила в райкоме партии, что Молчанов не может быть директором, если и дня не преподавал в школе, что вся тяжесть работы в школе при нем ляжет на нее, и предупредила, что с Молчановым в школе она завучем работать не будет, а останется простым преподавателем математики.

Неряхин не привык к тому, чтобы ему возражали, поэтому Трудолюбовой заявил: «Не будете работать завучем — мы вообще Вас из школы уволим». И уволили. Трудолюбова подала в суд иск. Неряхин предупредил Лебедихина: «Восстановишь на работе Трудолюбову — объявим тебе строгий выговор!» Вот и объявили.

Кузнецов, уступая просьбе Лебедихина, все же решил поговорить по телефону с Неряхиным. После обмена приветствиями Неряхин, догадываясь о причине звонка Кузнецова, сам первый пошел в атаку.

— Если Вы мне, товарищ Кузнецов, звоните по вопросу о партийном взыскании Лебедихину, то скажу сразу: напрасная трата времени. Пока в районе я секретарь, я не позволю никому, даже судье, устанавливать свои порядки.

— Николай Федорович, — перебил Неряхина Кузнецов, — порядок увольнения с работы и восстановления на работе регулируется не уставом партии, а Кодексом законов о труде. Так что здесь Вы присваиваете себе право, которое Вам не принадлежит.

Но Неряхин уже завелся, разразился целой лекцией, в которой были и такие слова:

— Что это такое, Лебедихин умудрился посадить на скамью подсудимых советскую власть района, да мы только за одно это могли его исключить из партии. Так что, товарищ Кузнецов, — заканчивая разговор, сказал Неряхин, — я в Ваши дела не лезу, не лезьте и Вы в мои, — и положил трубку.

— Ты извини меня, Тихон Петрович, — сказал Кузнецов, обращаясь к Лебедихину, — но я такого дурака, как Ваш первый секретарь райкома, встречаю впервые. Да, кстати, какую советскую власть Вы посадили на скамью подсудимых?

— Это он имел в виду председателя райисполкома, которого я вызвал в суд повесткой как ответчика по делу учительницы.