Александра Маринина - Горький квест. Том 2 [litres с оптимизированной обложкой]

— Вот и считай, что твоя жизнь так сложилась: жить с бабушкой. Не любишь жить в молчании — думай сама, ищи, о чем можно с бабушкой разговаривать. Сама, поняла? Никто за тебя решать твои проблемы не будет.

Разговор этот состоялся, когда Назар привез девочек из аэропорта в поселок. Пересказывая мне всю сцену в деталях, Назар искоса и чуть смущенно посматривал на Галию, а та откровенно веселилась:

— Вот она, современная привычка к свободе! Нынешние детки сами могут выбирать, где и с кем им жить, чуть что не нравится — дверью хлопнул, квартиру или комнату снял, денег мало — можно снимать в доле с двумя-тремя друзьями, но они ни за что не станут терпеть, приспосабливаться и жить с теми, с кем жить не хотят. Привыкли к роскоши психологического комфорта! А в семидесятые мы об этом даже не мечтали, мы ведь и не знали, что он в природе существует, комфорт этот психологический. Где прописан — там и живешь, с кем прописан — с тем и проживаешь, конфликтуешь или злишься — терпишь, и никто тебя не спрашивает, комфортно тебе или нет.

— Да уж, — подхватила Полина с печальной улыбкой, — для нас жить без комфорта было нормой. Я-то москвичка, в огромной коммуналке выросла, на двенадцать семей, а у нас на курсе почти все ребята были иногородними, жили в общаге. Все ходили показываться в московские театры, многих взяли, но жилья-то нет, и вот они мыкались по общагам годами, все ждали, когда очередь на квартиру подойдет. Вы не поверите: хороший актер, много играет, в кино снимается, а живет в общежитии в семиметровой комнате с женой и маленьким ребенком. Диван разложишь — и все, уже к окну не пройти, не говоря уж о том, что ни стола, ни стульев в комнате нет, помещается только диван, детская кроватка, шкафчик для одежды и тумбочка, больше ногу поставить некуда. А ребята гостеприимные были, веселые, постоянно компании у них собирались. Так мы, помнится, дверь открывали — и сразу начинался разложенный диван, на котором мы рассаживались, кто как мог, забирались прямо с ногами. На этом диване и ели, и пили, и роли учили, и песни пели, и спали. И ведь не от бедности так жили, а от невозможности что-то изменить. Квартиру можно было либо получить от государства, простояв в очереди много лет, либо вступить в кооператив, но для этого нужны очень большие деньги и очень хорошие связи. Вот и мыкались.

Мне всегда трудно было представить, как можно существовать при отсутствии права собственности на недвижимость. То есть я знал, что в Советском Союзе такое положение было закреплено на законодательном уровне, но не очень понимал, каково это и как выглядит. Месяц назад, во время отборочного тура, стало появляться некоторое понимание, весьма, правда, слабое.

— Так чем в итоге дело кончилось? — спросил я Назара. — Марина будет жить с Галией или просит перевести ее к Полине?

— Просится к Полине.

— А я возражаю, — неожиданно заявила актриса. — И что теперь?

Я с любопытством посмотрел на нее.

— Вы действительно возражаете? Не хотите жить с Мариной?

Полина вздохнула наигранно тяжело, но глаза у нее вдруг стали лукавыми.

— Дик, ну неужели вы сами не понимаете? Мы с Галией примерно одного возраста, то есть принадлежим к одному поколению. Мы обе для Марины старухи, с нами обеими одинаково скучно и некомфортно, мы действительно ведем себя как строгие старорежимные бабушки, потому что именно такова наша роль в вашем проекте. Так чем я лучше?

— Тем, что Полина — актриса, а я — всего-навсего ученый сухарь, — тут же подхватила смеющаяся Галия. — А актриса — это окно в другой мир, в котором полно известных людей и всеразличных возможностей. Ну очевидно же! Ваша Марина не периодом семидесятых интересуется, она сюда жизнь свою устраивать приехала. Так что рекомендую всем сотрудникам мужского пола быть начеку, эта красивая девочка своего не упустит.

— Боже мой, как вы циничны, голубушка! — Полина театрально всплеснула руками. — Вам привели чистого душой, непорочного ребенка, тянущегося к знаниям, а вы подозреваете его во всех смертных грехах. Девочка стремится познать глубину творчества великого пролетарского писателя, а вы видите в ней исключительно корыстолюбивую щучку. Подобное отношение к людям недостойно советского человека! Советская девушка не станет торговать своим телом, она превыше всего ценит моральные принципы и хорошие знания.

Произнося этот монолог, Полина не сводила глаз с Гримо, и я понял, что возникшая несколько дней назад неприязнь ее к бывшему комсоргу не только не рассосалась, но и усугубилась. Гримо, однако, смеялся от души, и следом за ним рассмеялись и все, кто находился в этот момент в нашей рабочей квартире, где мы собрались после ужина, чтобы обсудить последние детали перед назначенной на 21:00 жеребьевкой. Все участники сегодня приехали, и перед тем, как расходиться на ночь, следовало решить вопрос с квартирами. Но до этого нужно определиться с парами «куратор — подопечный».