Александра Маринина - Горький квест. Том 2 [litres с оптимизированной обложкой]

Я рассматривал платяной шкаф в спальне и думал о том, что когда-то этот громоздкий некрасивый предмет мебели служил своим хозяевам, радовал их, приносил пользу, и так было много-много лет, шкаф постепенно рассыхался, дверцы скрипели все громче… А потом хозяева переехали и купили в новое жилище новую мебель… Жалко им было расставаться со старым шкафом? Или они с облегчением бросили здесь то, что считали рухлядью? Что они думали? Что чувствовали? Может быть, пытались его продать? Или отдать кому-то бесплатно, чтобы он еще послужил?

И вдруг я понял. У меня нет наследников. Все, что мне так дорого сегодня, так нравится и пробуждает теплые приятные воспоминания, станет с момента моей смерти никому не нужным. На мои любимые вещи будут смотреть равнодушные глаза. И ни одно холодное сердце не будет больше согрето теплом моих воспоминаний. Оказывается, в моем подсознании живет боль, вызванная этими мыслями. Никто не возьмет в руки безделушку и не скажет: «Эту вещь купил твой дедушка, когда был счастлив». Мои наполненные воспоминаниями вещи, мои любимые книги, с радостью выбранные картины, связанные с приятными мне людьми подарки, даже мои чашки — все это будет вызывать лишь равнодушное холодное раздражение у тех, кто после меня станет хозяином в моем доме. Часть вещей они отдадут в церковь или на дешевые распродажи, остальное выбросят. Я умру — и ничего больше не продолжится, ни с кем и ни в чем.

Вот почему мне так спокойно и легко здесь, где нет моих вещей и моих воспоминаний. Здесь умирать не страшно и не жалко, здесь не пробуждаются ненужные сожаления, такие, в сущности, глупые, но, как уверяет мой друг Назар, имманентно присущие человеческой натуре.

Неужели я в глубине души начал готовиться к смерти? Не рано ли?

Или в самый раз? Пора?

Андрей Сорокопят отказался жить в нашем доме, приехал из Москвы накануне, поселился в городе в отеле и утром, к девяти часам, прикатил на такси в поселок, чтобы утрясти юридические формальности с участниками, то есть подробно разъяснить им текст соглашения и получить их подписи. Андрей старался излагать как можно проще, избегая по возможности сухих и громоздких юридических формулировок, но ребятам все равно было скучно. Внимательно слушали его только двое: Сергей и Тимур. Лица всех остальных участников квеста были рассеянными и унылыми.

После каждого пункта Андрей добросовестно спрашивал, все ли понятно и есть ли вопросы. Вопросы были. Тоже у Сергея и у Тимура. По содержанию этих вопросов я понял, что Сергей имеет приличный опыт работы с документами и умеет быть внимательным к формулировкам, а Тимура интересуют, главным образом, условия прекращения участия в проекте. Похоже, этот юный хипстер не намерен оставаться с нами до победного конца и уже заранее планирует, когда и под каким предлогом он отсюда сорвется.

Получив шесть экземпляров Соглашения, подписанные каждым из участников, Андрей распрощался и уехал. Я объявил перерыв на 15 минут, после чего началось самое трудное: рассказ об истории проекта Уайли-Купера.

Я изрядно утомился, когда подобрался к концу повествования. Мне хотелось, чтобы моя затея стала в глазах участников абсолютно прозрачной, не имеющей подводных камней и темных мест. Я даже про мигрень свою рассказал: предупредил, что если вдруг перестану показываться на глаза в течение двух-трех дней, пусть не пугаются и не думают, что я пропал, уехал, бросил проект или вовсе умер. Конечно, я принимаю таблетки, и до сих пор они меня не подводили, но кто знает… Возможно, ежедневный прием препарата приводит к привыканию, действие лекарства ослабеет, и приступ меня все-таки накроет во время работы, поэтому лучше всех предупредить. А вот про своего родственничка Энтони Лагутина и его научные изыскания я благоразумно промолчал.

Слушали меня, в отличие от юриста Андрея, очень внимательно, из чего я сделал вывод, что вопросов мне не избежать. Так и оказалось.

Первым начал все тот же придирчивый Сергей.

— Для чего нужно это исследование, если, как вы сами только что сказали, мировая наука давно уже изучает вопрос соотношения социального и биологического в человеке? Если этим занимаются профессионалы, специалисты, имеющие соответствующую подготовку, то зачем нужно громоздкое исследование, выполненное дилетантами? Какая от него польза?

— Никакой. Хотя, возможно, польза и есть, поскольку ни одно из существующих исследований не опирается на материал, кропотливо собираемый на протяжении ста пятидесяти лет. Однако дело не в этом. Уайли и Купер не могли себе представить, как далеко уйдет наука за полтора столетия. Теперь мы знаем, что все давно исследовано, изучено и сформулировано. Но есть проект, и есть его финансовая составляющая. Проект не может быть закрыт и прекращен сам по себе, он должен быть доведен до конца, в противном случае деньги Уайли-Купера в буквальном смысле повиснут в воздухе. Или окажутся неправомерно присвоенными кем-то.