Александр Кулагин - Огненный Эльф

Несмотря на то, что до прихода вечерних сумерек было ещё довольно далеко, настенный светильник около входной двери уже горел, что и позволило мне незаметно поприсутствовать на проходящем здесь тайном совещании. В ту минуту, когда я, привлечённый фразой о "взлетании чего-то на воздух", возник в пламени светильника, хозяин кабинета поливал стоящие на подоконнике цветы при помощи миниатюрной бронзовой леечки. На стоящем справа от окна диване, где обычно размещались бухгалтера и начальники цехов во время проведения разных плановых и внеплановых собраний, сидел Кэйн. Вольготно откинувшись на покрытую шерстяным пледом спинку дивана, усатый сторож как всегда не выпускал изо рта зажжённой трубки.

Как раз в этот момент Фламболл к немалой моей досаде сменил тему беседы:

- Кстати, как вам мой подарок? Я старался выбрать вещь, которая сумела бы удовлетворить самый взыскательный вкус.

Только тут я обратил внимание на то, какую трубку курит Кэйн. Оказалось, это была отнюдь не та ветхая, потёртая, покрытая застарелой сажей деревяшка, с которой я привык видеть сторожа, начиная с того самого дня, когда он впервые устроился на фабрику. Загрубевшие жёсткие пальцы сжимали замечательную совершенно новенькую пенковую трубку с украшенной изящной резьбой чашей и лакированным бриаровым мундштуком. Кэйн с вдумчивой сосредоточенностью пускал дым из своего подарка, то и дело вынимая его изо рта и с явным удовольствием разглядывая резные узоры.

- Занятная вещица, - нехотя признал он. - Но если вы думаете, что это достаточная плата за моё участие в операции...

- Ну что вы! - Фламболл рассмеялся. - Вы ведь прекрасно знаете мою точку зрения по этому вопросу: бизнес - отдельно, подарки - отдельно. С другой стороны, мне всегда казалось, что некоторые особенно достойные сотрудники заслуживают дополнительных поощрений.

Кэйн промычал что-то одобрительное, вновь сунул трубку в рот и, кряхтя, переменил позу, положив ноги на стоящую подле дивана сидушку. В то время как он совершал эти действия, его правый пустой рукав задрался и некрасиво повис, смявшись, на спинке дивана. Нахмурившись, Кэйн поправил его левой рукой и сунул в карман брюк.

Как это ни грустно, но на каждом производстве порой происходят несчастные случаи, в результате которых работники получают травмы и ранения. Иногда люди даже теряют конечности или зарабатывают другие тяжёлые увечья. В конце концов, технологический процесс - дело сложное и опасное. Фламболл, как руководитель предприятия, делал со своей стороны всё возможное, чтобы такие инциденты происходили как можно реже, и предпринимал для этого все мыслимые меры предосторожности. Однако это всё равно не могло гарантировать полную безопасность. Всякий раз, когда в одном из цехов случалась очередная авария со столь нежелательным исходом, управляющий немедленно извещал об этом мистера Флинтбери. Владелец фабрики в свою очередь обеспечивал пострадавшему хорошее пособие по инвалидности, после чего тот при не слишком высоких запросах мог, в принципе, до конца дней своих никогда более не работать.

Кэйн, однако, не принадлежал к числу такого рода "счастливчиков". Он лишился руки ещё до того, как переехал в Берг, во время службы в армии короля Маркуса, что правит Северным Королевством. Даже став инвалидом он ещё какое-то время продолжал службу, пока однажды не повздорил по-крупному с одним из старших офицеров. Уже на следующий день молодой военнослужащий обнаружил себя уволенным из полка без выходного пособия. После этого он пару лет шатался по стране, тщетно пытаясь отыскать хоть какую-то работу, пока не был наконец принят сторожем на свечечно-спичечную фабрику Берга, где и нашёл своё призвание в том, чтобы сидеть у дверей чёрного хода и периодически стращать малолетних курьеров.

На новой службе бывший солдат от нечего делать выучился читать. Однако, поскольку лишних денег на покупку газет у него не было, он предпочитал выпрашивать вчерашние, уже прочитанные номера у мистера Фламболла, зная, что добродушный начальник не откажет ему в такой мелочи. С сотрудниками Кэйн вёл себя строго, иногда даже сурово, и большая часть фабричных его недолюбливала. Самого сторожа это обстоятельство, впрочем, мало задевало.

А ещё Кэйн славился тем, что не мыслил своей жизни без табачного дыма, приобретая у Бергских купцов самый тяжёлый чёрный табак, какой только мог сыскаться в их закромах. Наверное, именно этой своей привычке охранник был обязан своим неотвязным кашлем и желтушным, напоминающим старый пергамент, цветом лица.