Владимир Шаров - Царство Агамемнона

Отец : «Ну, это понятно, что надо, и напишу и нарисую. Почерк у меня не ахти, для ясности сделаю печатными буквами. Сороковой псалом, что из него взять, чтобы никто ничего не перепутал, напишу на пяти отдельных листках, пока хватит. Кроме того, разлиную бумагу по клеточкам, начерчу пару образцов шрифта – подойдет и тот и другой, – конечно, каждую букву рисовать не стану – твой шрифтовик их в любом справочнике найдет; разговор про то, чтобы разобрался в “уставах” и “полууставах”. То же и с крестиком, нарисую всё точно – и форму и размер. Отсебятину пороть не придется. В общем, что писать и что рисовать – моя епархия, можешь по этому поводу не печалиться.

Теперь другой вопрос. Ты, Петёк, как я понимаю, не просто так в привокзальном ресторане чалишься; в Пермь собрался, разжился командировочными и решил гульнуть? Я тоже еду в Пермь. Сейчас пойдем в кассу, там я тебе билет на купе поменяю, а чтобы не разлучили, с проводником договоримся. Поезд неспешный, у каждого столба кланяется, значит, у нас целая ночь.

В поезде с остальными вопросами и определимся. Как говоришь, сделаю тебе бланк-заказ, где будет и что, и как, и сколько. Тут больших проблем не вижу. С запасом на всё про всё у меня уйдет часа три, а потом мы с тобой тихо-мирно пойдем в вагон-ресторан – и за коньячком, без фанфаронства обсудим сроки и сколько сможешь сделать что лент, что крестиков; главное, во что мне это станет, чтобы и по средствам, и навар вытанцовывался. Тогда и определюсь, подписываюсь или нет. Имею в виду не только деньги, в этом деле не хочу спалить ни себя, ни тебя. Короче, заложись, что всё придется делать аккуратно, то есть чтобы люди надежные и без трепа.

Петёк : «Я это не хуже вашего понимаю, в петлю лезть никому не с руки. Так хоть и плохонько волоку, если же, не дай бог, сцапают – моим амба. Не одному вам, по мне тоже – лучше не зарываться, утащить что- нибудь в клюве, и пока волна не уляжется – на дно.

Но я тут о другом хотел, – продолжал Петёк. – Вы, дядя Коля, учтите – народ сейчас другой, не тот, что прежде. Вы мне родной человек, но остальные за честное пионерское даже жопу от стула не отдерут. Если решите во всё это впариться, знайте: людей необходимо подогреть, какой-никакой каждому выписать авансец и потом, когда сделают, не отходя от кассы сразу полный расчет, чтобы нами были довольны.

Станем считать, что надо, вы про деньги не забывайте. По-другому такие истории не начинают. И еще, – продолжал Петёк, – на что хватит ваших червонцев, на математику тоже время уйдет. В общем, чем раньше вы мне цифры дадите, тем лучше».

Что Петёк прав, отец понимал. К утру в вагоне-ресторане они, правда на салфетках, что с крестиками, что с лентами определились. Решили, что лент пока возьмут три километра. «С лентой, – сказал Петёк, – затыка не будет, в Перми в центральном универмаге есть специальная секция, если что надо, мы в ней отовариваемся. Скажем, что для октябрьских праздников – дадут и три километра, и больше, даже не поморщатся. Черных, правда, я там никогда не видал, только белые и красные, но перекрасить не вопрос. А так ленты хорошие. Как вы, дядя Коля, и хотели, атласные. Если отпечатаем по ним белым, да еще божественное, будет красиво». С крестиками решили, что трех тысяч на первый раз хватит.

«Еще одна проблема, – сказал отец, – барахла много, на себе всё не утащим, а и утащим – вида не будет. А без вида никто дверь не откроет. Ряса, крест – и то, и то у меня хорошее, и бумаги такие, что везде примут как дорогих гостей, но для представительства нужна машина и нужен шофер».

Петёк : «Шофер есть, я армию отслужил механиком-водителем, баранку крутить умею и, если в дороге поломаемся, тоже справлюсь, починю. А так машина, конечно, дорого стоит, столько денег да еще сразу взять негде. Но машина нужна, ясное дело что нужна; вы это, дядя Коля, правильно понимаете, с машиной другой коленкор.

Все-таки, дядя Коля, и с машиной есть вариант, у директора Пермского цирка их две, обе он с фронта из Германии притаранил. Одна очень хорошая, “Мерседес”, на ней он сам ездит, другая похуже, но тоже ничего, называется “Виллис”. “Виллис”, знаю, он давно хочет продать, но просит дорого: за столько, за сколько просит, у него “Виллис” никто не берет. Но, может, он на размен согласится, скажем, что мы “Виллис” берем у него как бы в рассрочку. Каждый месяц что-то отстегиваем, а через год полный расчет. И ему неплохо, и нас устроит».

Уже на пермском вокзале отец выдал Петьку на расходы всё сполна – на круг девять тысяч рублей, то есть ровно столько, сколько тот запросил, и уговорившись, что через полтора месяца партия будет готова, сказал ему две вещи: «Работать будем не в Пермской епархии, здесь меня многие знают, да и ты быстро примелькаешься. Прямо сейчас я еду в Вятку, за это время всё разузнаю и про батюшек, и в чем нужда, и есть ли деньги. В Вятке тебя и жду. Как уговорились, с товаром и с машиной. Чтобы и тут прошло гладко, на всякий пожарный возьми у себя в Соликамске отпуск. Двух недель нам за глаза хватит.