Жужа Тури - Под одной крышей

Баронесса, отдуваясь, плюхнулась на стул, как после тяжелой работы. Через минуту из ее уст одна за другой полились «истории», которые она могла рассказывать в любое время дня и ночи. Пока картошка поджаривалась на сковороде, Юци узнала все о немецком офицере и шведском дельце, который ради Малики перебрался из Гранд-отеля на острове Маргит в гостиницу «Геллерт», о бароне Эгоне Вайтаи она имела теперь представление как о человеке надменном с людьми не его круга, от которых он держится на почтительном расстоянии, тогда как родня Малики имеет тяготение к богеме, в их семье был даже поэт. Юци от души смеялась, изредка задавала вопросы, с интересом слушала Малику, тогда как Мари молча делала свое дело у стола, погруженная в собственные мысли. «До чего же я глупая гусыня! Гордилась доверием баронессы, воображала, что поверенные ею в ночной тишине откровения предназначены лишь мне, потому что ей тоже двадцать четыре года, она так же, как и я, одинока, и вот, пожалуйста: она впервые в жизни видит Юци Пинтер и выворачивает себя перед ней наизнанку, посвящая во все подробности своей никчемной жизни».

Когда пришел Дюрка и устроился на подоконнике, баронесса, нисколько не смущаясь, продолжала рассказывать, будто Пинтер-младший был одним из безымянных статистов, перед которым она читает монолог, или же просто пустое место, как обе эти женщины на кухне. Она как раз рассказывала историю неудавшегося брака тети Берты.

— Мама тоже была очаровательной девушкой, но Берта была помоложе и более чистых кровей. Она сделала прекрасную партию: дядя Куно был послом в Лондоне, полномочным послом, сказочно богатым человеком, и все такое прочее…

В истории фигурировала актриса, с которой дядя Куно прижил двоих незаконнорожденных детей, так как Берта, разумеется, ни в какую не соглашалась на развод… Смерть дяди Куно и неустроенные финансовые дела… Дюрка соскочил с подоконника.

— Однако этими историями сыт не будешь, — сказал он. — Мама, мне нужно пораньше пообедать, у меня срочное дело. — И он направился в комнату.

— Вечно вы куда-то спешите, вам и двух слов не найдешь время сказать, — крикнула ему вслед Малика.

— Ска́жете, когда наговоритесь, — проворчал себе под нос Дюрка. — Такие истории меня не интересуют.

Наконец-то картошка поджарилась.

— Ну, я пойду, — сказала баронесса, водворяя все на поднос. — Пообедаю, отдохну, а там и гости придут.

В ожидании гостей она заглянула вечером в комнату для прислуги. Мари сидела на кровати и вязала себе шерстяной платок.

— Я вам рассказывала, что жду гостей? — начала она, усевшись рядом с Мари. — Придут два брата и девушка, моя подруга, очень милая. Принесут вина, граммофон, право же, так хочется повеселиться. Кстати, имейте в виду, они пробудут здесь до рассвета, так как живут в Пашарете и им придется ехать на первом трамвае. Да, ведь вы, наверно, знакомы с Питю, он ходит с огромным красным крестом на рукаве, я так смеялась над ним! Он весельчак и с чувством юмора; я люблю, когда что-нибудь смешное рассказывают с каменным лицом, а вы?

Мари мысленно перебрала всех своих знакомых и не нашла никого, кто бы мог с каменным лицом рассказывать смешные истории, поэтому лишь улыбнулась баронессе и проворнее заработала спицами.

— Не скажу, чтобы я уж очень любила кутить, но разве плохо, когда приподнятое настроение, играет хорошая музыка, не так ли? Да, чуть не забыла: у вас не найдется нескольких стаканов?

— Как же, найдется. — Мари вскочила и услужливо заторопилась на кухню. — Есть и рюмки для вина.

— Поставьте на поднос, я потом захвачу. Они и кофе будут пить. Питю принесет кофе с собой, и чего только у него нет. Где-то в комнате Эгона валяется электрическая кофеварка, но не стану искать. Нет ли у вас какой-нибудь чистой посудины?

— У меня вся посуда чистая, — подчеркнула Мари.

— Я не в том смысле, на ней не должно быть следов жира, они очень щепетильны насчет кофе… Ага, слышите? Кажется, стучат! — Баронесса бросилась к двери и, радостная, широко распахнула ее.

— Здесь живет Мари Палфи? — спросил незнакомый мужчина, и Малика, разочарованная, отступила назад.

Это был Фекете, жилец будайской дворничихи Йолан Келемен. Мари всплеснула руками и, искренне обрадовавшись гостю, пригласила его в комнату. Баронесса бесцеремонно последовала за ними и, пока Мари подставляла гостю один из тех коричневых стульев, которые в свое время Лайош Келемен взял со склада хозяина будайской виллы, уселась на кровать и с любопытством принялась разглядывать знакомого своей жилички. Молодой шатен, по-своему красивый, и даже вполне, одет просто — костюм на нем из магазина, а не сшитый на заказ.