Жужа Тури - Под одной крышей

— Ну что ж, пожалуйста, — сказал инженер, возвращая директору документ, причем в голосе его звучали смешливые нотки. — Принимайте пока фабрику, но не за горами день… — Он кашлянул, а Мишка Вираг докончил фразу:

— Когда мы вернемся сюда.

Полицейский офицер резко оборвал его:

— Прекратите пустые разговоры!

Директор Робоз махнул рукой, неторопливо опустился на стул перед письменным столом.

— Полно, не стоит.

Инженер вышел из сарая и коротко сказал:

— Расходитесь по домам, товарищи.

Значит, в последний раз они идут этим путем — площадь Мира, мрачная, безлюдная и темная улица Лехел, Вацский проспект. Три женщины бредут посередине мостовой, Мари и Чепаи молчат, одна Юли, не переставая, говорит. Черт бы побрал Робоза и все его отродье, она знала, что тем все и кончится. Но не очень-то жалеет, ей чертовски надоело ходить пешком каждое утро, весь день сгибаться под тяжестью носилок так, что к вечеру спины не разогнешь. Дома тоже дел по горло, Яни злится, квартира запущена, печка не топлена, а между тем продукты постепенно начинают появляться. Открываются магазины, кое-что можно купить, вчера недалеко от их дома одна женщина предлагала сметану и яйца. Яни слышал, поезда стали чаще ходить, в крайнем случае можно примоститься и на крыше вагона, и на буфере: правда, ехать придется три-четыре дня, но, говорит, не растаю, не сахарный, съезжу к своей жене в Задунайский край, наверняка у нее найдутся какие-нибудь продукты. Яни не соблазняет ее заработок, он человек с запросами, любит вкусно поесть, вот и требует, чтобы она сидела дома, занималась хозяйством… Но поскольку обе женщины не поддержали разговора, она тоже умолкла и спустя некоторое время, словно почувствовав себя виноватой перед ними, взяла Чепаи за руку и тихо сказала:

— Вы, конечно, все близко приняли к сердцу… плохо, когда человек одинок, по себе знаю…

— Что ты знаешь, — пробормотала Чепаи и озябшими пальцами потуже затянула узел платка. — Откуда тебе знать, что дело тут не только в Робозе… А что скажет ваша сестра? — обратилась она к Мари.

— Луйза… что ж, Луйза наверняка что-нибудь придумает, — ответила Мари, и на душе у нее потеплело.

У Западного вокзала Чепаи прощается, кивает им, говорит, что ей нужно зайти по делу, и направляется в сторону моста Маргит. Юли же, прощаясь, просит у Мари адрес.

— Если подвернется работа, приду к вам, надеюсь, сестра не прогонит?

— Как так прогонит? — ужасается Мари. — К сестре столько людей приходит, и чтобы она моей гостье указала на дверь! Нет, нет, в крайнем случае у меня есть и своя квартира, коммунальная.

Они хохочут, пожимают друг другу руки и расходятся в разные стороны — одна направо, другая налево.

Луйза встретила ее сообщение словами:

— Вот как, значит, погорела твоя работа! Жаль, но мне это весьма кстати.

Дело в том, что Лаци, оказывается, воспылал страстью к поездкам. Ходят, сказал он, товарные поезда — на небольшие расстояния, где не взорваны пути или их уже восстановили. Выйдет человек на железнодорожное полотно в районе Западного вокзала с вещами для обмена за спиной, выждет, когда тронется какой-нибудь состав, вскочит на площадку вагона и едет, куда довезут.

— Каким бы старьем ты ни набила рюкзак, Луйза, крестьяне вырвут его с руками, ведь они совсем обносились. За два-три дня обернусь и надолго освобожу тебя от забот об обеде…

Луйза принялась укладывать вещи — старые рубашки, поношенную шляпу, которая уже побывала на площади Телеки, юбку, блузку — и сама в свою очередь тоже строила планы. Пока Лаци съездит в провинцию, они с Мари побелят квартиру. Ей уже надоело жить в таком свинарнике, потому-то она и не жалеет, что Мари лишилась работы, — другая найдется, нечего горевать. Лаци поддакивал, на первых порах следил, как она укладывает вещи, потом стал расхаживать по кухне, широко размахивая руками, и вдруг сказал:

— У меня тут есть одно дельце, а ты пока упакуй все, Луйза. — И ушел куда-то. Через несколько минут жильцы дома знали, что Ласло Ковач отправляется в опасное путешествие. Теперь, когда его свояченица осталась без работы, он не допустит, чтобы они голодали, жена одна несколько дней присмотрит за домом. Юци Пинтер пришла в неописуемый восторг от затеи дворника, она и сама с радостью бы поехала, но некогда. Уйма заказов — четыре платья, весенний костюм готовить к примерке, заказчицы передают знакомым адрес «салона госпожи Пинтер».

— Ей-богу, еле успеваю, к тому же весь дом на мне, что ж, счастливого пути, господин Ковач, ждем вас с вкусными вещами.