Евгения Некрасова - Калечина-Малечина

— Он мёртвый? — это спросила Катя и сама испугалась своему почти выросшему голосу.

Кикимора стянула шарф и повела кручёным носом. Дядя Юра задвигал головой и застонал. Катя обрадовалась и подумала, что ей даже не стыдно, что она по-настоящему боится за дядю Юру, а вот, например, за Сомова вовсе не волнуется. Наверное, потому что Сомов никогда не обнимал её, как дядя Юра. Катя взяла в руку мятую марлю со стола, села перед выросшим на корточки и промокнула ему рану.

— Дядь Юра, где деньги, которые вы папе должны? — громко проговорила вопрос Катя и отдёрнула руку от напившейся кровью марли.

Выросший ответил неприятным матным обухом и потянул к Кате свою ладонищу. Невыросшая вскочила на ноги и отбежала. Дядя Юра, постанывая, направил себя в противоположную от Кати сторону и пополз к ножке стола. Кикимора когтистой лапой одним резким движением перетащила целого огромного выросшего за ногу на середину комнаты. Дядя Юра неумело забрыкался конечностями, как младенец.

Созданьице сняло кроличью шубу, село на лавку, стащило с себя один за другим сапоги.

— Гэ-э-э-э… — это почти пропела Кикимора, разминая замученные человечьими сапогами куриные лапы.

Катя молча уселась рядом, наклонилась и подняла с пола свою шубу. Ещё не хватало, чтобы та попала в кровавый ручеёк, который тянулся от стола к центру большой комнаты. Дядя Юра, видимо, утомившись, вытянулся на досках. Приведя в чувство лапы, Кикимора спрыгнула на пол, огляделась и почесала бок. Подошла к подоконнику и, встав на когтевые цыпочки, стянула оттуда здоровую катушку лески. Созданьице село неподалёку от дяди Юры и принялось быстро-быстро, неразличимыми от скорости движениями, плести из лески, резко и оттого малозаметно подпрыгивать на месте и бормотать песню. Катя прислушалась и узнала убыстрённую версию «Калечины-Малечины».

Так продолжалось минуты четыре. Тут дядя Юра задвигался снова, подпёр руками пол и попытался подняться. К нему подошла Кикимора и принялась натягивать на него через ноги прозрачный, как паутина, кокон. Сосед заныл и стал дёргаться, пытаясь сбросить с себя созданьице с сетью. Кикимора остановилась, прошла прямо по дяде Юре, села ему на грудь, склонилась над его ухом и громко туда прошипела. Выросший икнул и обмяк, прилипая затылком к кровяному полу. Кикимора вернулась по телу выросшего обратно до уровня его колен, где остался кокон, и натянула его до дядь-Юриных плеч, аккуратно запихивая под сеть сначала одну, потом вторую его руку.

Потом созданьице отошло в сторону, нагнуло голову набок, будто оценивая свою работу. Та была славной, дядя Юра теперь походил на безрукого и безногого червяка и совсем не мог шевелиться. Кикимора вернулась и перекатила выросшего с живота на спину. Села подле и принялась щекотать извилистыми когтистыми пальцами прямо сквозь одежду то его подмышки, то бока, то шею. Дядя Юра выдавал сначала что-то вроде смешинок. Катя тоже засмеялась, наблюдая за всем этим с лавки. Потом вдруг сосед страшно закричал по-человечески. Катя оставила шубу на сиденье, слезла и ушла в соседнюю комнату. По ней, большой и широкой, расплылись две одноместные кровати с решётками у ног и головы, открытый деревянный шкаф с книгами, закрытый шкаф с одеждой, телевизор под вязаной салфеткой на макушке. Дядя Юра бросил кричать и тоненько, по-звериному завыл.

Катя подошла к стене, чтобы рассмотреть чёрно-белые фотографии молодой и улыбающейся Лилии Артёмовны. Сначала одной, потом с мужем, похожим на менее жилистого дядю Юру, потом с самим дядей Юрой в виде комбинезонового младенца. Он сильно и во всём поменялся, кроме ухмылки на вытянутом лице. Катя почувствовала, что не способна ходить больше. Она определила по самой аккуратной и заброшенной кровати — Лилии-Артёмовскую, залезла в неё под одеяло прямо в сапогах. Пружины возмущённо заскрипели. Дядя Юра выл через стенку, невыросшая закрыла глаза. Ей ничего не снилось, только всё ещё слабо позвякивали по одному затухающие внизу живота колокольчики.

Кикимора трясла её за руку. Катя проснулась. Кикимора ушкрябала в комнату, при её возвращении на полу дико замычал выросший, который теперь мало походил на дядю Юру. Лесочный кокон плотно обтягивал его тело. Оно теперь уменьшилось и изогнулось под сеткой, послушно повторяя созданную для него форму. На голых участках кожи клетчатый узор краснел из-за глубоких царапин. Ноги и руки дяди Юры были чуть повёрнуты в противоположную от своей пары сторону. Глаза его увеличились раза в два, вылезали из орбит и блестели как залитые горячим маслом. Взгляд шатался туда-сюда по комнате. Кикимора встала неподалёку, дядя Юра дёрнулся от неё в противоположную сторону и сжался в совсем маленькое, почти невыросшее существо. Катя подошла к нему и села перед его трясущейся головой на корточки.