Алексей Митрофанов - Пречистенка

«Темные же посетители стыда не испытывали, да и к гостиной их не подпускали. Они шли прямо в кабинет к Толстому и там общались с ним на равных. Был, например, в Москве такой писатель — Иван Семенович Ивин-Кассиров, автор книжечки «Рассказ о том, как солдат спас Петра Великого». Он ходил в Хамовники довольно часто, вел со своим коллегой богословские беседы и обещал своим приятелям:

— Я заставлю Льва Николаевича быть православным!

В число «пропагандистов» попал даже отец Андрея Белого, известный математик Николай Бугаев. Он бегал по комнате и взахлеб излагал основы своей собственной философии. Уставший от подобных посетителей, Лев Николаевич сидел и молча слушал. А Бугаев наскакивал на своего собеседника с криком:

— Нет, позвольте, я вам докажу!

Кстати, среди «темных» затесался даже Максим Горький. Еще не известным народным писателем, а двадцатилетним бродягой, Горький пришел в Хамовники, однако ж Толстого не застал. Софья Андреевна приняла его на кухне, дала теплого кофе и сказала — дескать, много по России шастает темного люда, иные и к Льву Николаевичу не стесняются заходить.

Но Горький не обиделся на колкость, а напротив, еще более зауважал Софью Андреевну за ее ум и прозорливость.

Самыми же надоедливыми были именно последователи учения Толстого.

— Кто это? — как-то спросила писателя Таня, его старшая дочь.

— Этот молодой человек принадлежит к самой непостижимой и чуждой мне секте — секте толстовцев, — ответил отец.

А как-то раз из психбольницы сбежал один из пациентов и спрятался в саду Льва Николаевича. Следом за ним примчались и сотрудники больницы, быстро вытащили из-за дерева сбежавшего умалишенного и доставили его на место. Тот, разумеется, не знал, у кого именно искал спасения, и вообще это история совсем другого типа. Однако кое-кто из «темных» мало чем отличался от этого непрошенного гостя.

Дом майора Всеволжского (улица Тимура Фрунзе, 11) построен в первой половине XVIII века.

Неподалеку от Садового кольца, за павильоном метро «Парк культуры» можно найти своего рода памятник эпохи социализма — ткацкую фабрику, по сей день носящую название «Красная Роза». Слово «Роза» — с большой буквы, потому что это имя дано не в честь больших алых цветов на шелке, а в честь красной героини Розы Люксембург.

История же предприятия берет начало в восемнадцатом столетии. Именно тогда были построены первые помещения нынешней фабрики. Правда, производственных задач не ставилось — это была усадьба Всеволжских. Вот что пишет о ней современник: «На их широком дворе стояли два дома, в одном из которых жил Сергей Алексеевич, а в другом со своей семьей — его сын Николай Сергеевич. В саду находилась великолепная оранжерея».

И никаких производств.

Со временем в семье Всеволжских начались серьезные проблемы. К примеру, упомянутый мемуаристом Николай Сергеевич потерял должность, и притом весьма престижную — тверского губернатора (за «неправильный донос на чиновника»). В 1838 году усадьба продается, и ее приобретает «фабрика стеариновых колетовых свечей». «Два дома» и «великолепная оранжерея» постепенно приспосабливаются под новые задачи.

Москвичей такая перемена, разумеется, не радовала. Михаил Загоскин так описывал этот район: «Хамовники во всех отношениях походят на самый дюжинный уездный городишко. Местами только вымощенные, узенькие улицы, низенькие деревянные дома, пустыри, огороды, пять-шесть небольших каменных домов, столько же дворянских хором с обширными садами, сальный завод стеариновых свечей с вечной своей вонью, непроходимая грязь весной и осенью и одна только церковь (Николы), впрочем, довольно замечательная по своей древней архитектуре».

Но уже в 1878 году у бывшей усадьбы Всеволжских появляется новый хозяин — предприниматель из Лиона Клод-Мари Жиро. И начинается здесь новое производство — ткацкое. Реклама сообщает: «Разные шелковые и полушелковые материалы на самых выгодных условиях отпускает фабрика К. М. Жиро в Москве, Теплый переулок (нынешняя улица Тимура Фрунзе — А.М.), собственный дом».

Клод-Мари оказался мошенником. Он, к примеру, ходатайствовал об открытии красильной, утверждая, что воду для красильного процесса будет добывать из собственной артезианской скважины, вредных химических веществ употреблять не станет, а отходы будет фильтровать и сводить в реку канализационным способом собственной конструкции. К счастью для города, особая комиссия довольно быстро выяснила, что технология Жиро предполагает использование серной, азотной и уксусной кислоты. Красильню запретили вовремя.