Алексей Митрофанов - Пречистенка

Одна из современниц вспоминала: «Когда Еропкины живали в Москве, у них был открытый стол, то есть к ним приходили обедать ежедневно кто хотел, будь только опрятно одет и веди себя за столом чинно; и сколько бы за столом ни село человек, всегда для всех доставало кушанья: вот как в то время умели жить знатные господа».

По словам той же мемуаристки, внешность Петра Дмитриевича также отличалась колоритностью: «Он был высокого роста, очень худощавый, несколько сгорбленный… Глаза у него были большие, очень зоркие и довольно впалые, нос орлиный; он пудрился, носил пучок и был причесан в три локона».

Впечатляла москвичей манера Петра Дмитриевича наносить визиты. Он первым делом высылал курьера, который выяснял, на месте ли хозяева и могут ли они принять сенатора. В случае положительных ответов, спустя некоторое время, перед домом появлялась еропкинская карета, запряженная с предельной роскошью — цугом и с шорами на лошадиных мордах. Впереди ехали всадники. Один из них трубил в рожок, и лишь после того, как протрубят в ответ с крыльца, вельможа выбирался из кареты.

Но в историю Петр Еропкин все-таки вошел в первую очередь как усмиритель чумного бунта 1771 года. Причиной его было то, что москвичи искали избавления от эпидемии в иконе Боголюбской Богоматери. Толпы москвичей теснились перед образом, прикладывались к нему пересохшими губами, и от этого заразы становилось еще больше. Власти попытались воспрепятствовать этому антисанитарному паломничеству, что и вызвало известный бунт.

А усмирение происходило таким образом. Еропкин оседлал коня, подъехал к месту происшествия и велел бунтовщикам разойтись. В ответ в Еропкина стали кидать камнями и поленьями. Еропкин приказал выстрелить по толпе из двух приготовленных заранее орудий. Из гуманности, заряд был холостым. Это лишь усугубило ситуацию. Москвичи, увидев, что стрелять-то в них стреляют, а убитых нет, решили, что имеют дело с чудом. С криками «Мать крестная Богородица за нас» обыватели двинулись штурмовать Кремль. Тогда Еропкину пришлось прибегнуть уже к боевым зарядам. Ценою множества убитых и увечных бунт удалось усмирить.

За этот героический поступок императрица наградила Петра Дмитриевича четырьмя тысячами крепостных. Однако он ответил пусть и вежливым по форме, но по факту дерзостным отказом.

— Нас с женой только двое, детей у нас нет, состояние имеем, к чему же нам набирать себе лишнее?

Затем, уже в бытность свою главнокомандующим Первопрестольной столицы, он снова отверг екатерининские подношения.

— Матушка государыня, — сказал Петр Дмитриевич, — доволен твоими богатыми милостями, я награжден не по заслугам: андреевский кавалер, начальник столицы, заслуживаю ли я этого?

— Вы ничего не берете на угощение Москвы, — отвечала царица, — а между тем у вас открытый стол, не задолжали вы? Я заплатила бы ваши долги.

На это Еропкин сказал:

— Нет, государыня, я тяну ножки по одежке, долгов не имею, и что имею, тем угощаю, милости просим кому угодно моего хлеба-соли откушать. Да и статочное ли дело, матушка-государыня, если мы будем должать, а ты станешь за нас платить долги.

Впрочем, не исключено, что Петр Дмитриевич просто обиделся на «матушку». Ведь главным спасителем города от эпидемии был все же объявлен не он, а Григорий Орлов. В Царском Селе в честь фаворита установили триумфальные ворота с надписью «Орловым от беды избавлена Москва» и, кроме того, была выбита медаль с изображением Григория Григорьевича и надписью «За избавление Москвы от язвы в 1771 году».

Бедный Еропкин оказался вроде как в тени орловской славы. А человек он был не бедный и имел возможность обойтись без лишних четырех тысяч крепостных.

* * *

Кстати, сегодня этот особняк — памятник не только царедворцу П. Еропкину. Перед зданием высится гранитный блок с высеченными в нем головой воина и надписью: «1941—1945». Рядом с блоком стела из гранита, на которой выбиты стихи:

Это памятник ополченцам Фрунзенского района, погибшим в Великую Отечественную. Автор же этих стихов — поэт Марк Максимов, сам прошедший войну.

Здание Катковского лицея (Остоженка, 53—55) построено в 1875 году по проекту архитектора А. Вебера.