Николай Коняев - Пригород

— Там…

Задумавшись, Ромашов неосторожно схватился рукой за лоскут кожи, и его чуть не стошнило. Зажимая рот, он обернулся назад.

Следом шел Андрей. Он шагал, опустив голову, и, кажется, не замечал ничего вокруг. Еще дальше, перебегая от куста к кусту, крался по тропинке Термометр.

Ромашову удалось сдавить в себе тошноту.

— Слушай! — крикнул он Термометру. — Какого ты хрена увязался за нами?

— Что, ты этого придурка не знаешь? — не поднимая головы, ответил Андрей. — Ему в каждую дырку сунуться надо!

— Сам ты придурок! — Термометр безбоязненно выбрался из-за куста. — Думаешь, про тебя никто ничего не понимает? Как же… Я все про тебя знаю. Только вспомнить пока не могу.

— Ты сам кричал, что боишься идти… — Ромашов старался говорить спокойно. — А мы сейчас туда и идем. Зачем тебе с нами?

— Затем! — огрызнулся Термометр. — Может, там, на заводе, хорошее есть что-нибудь. А вы найдете — и опять мне ничего не достанется!

— Мы не за этим идем… — сказал Ромашов.

— А я за этим! — отвечал Термометр.

— Пошли! — прерывая этот спор, проговорил Андрей. — Он все равно не отвяжется. А мы… мы только время зря теряем, если они уже там…

Кусты неожиданно раздвинулись — и впереди открылся черный зев Дражненской проходной.

Сколько раз пытался представить себе Ромашов, как пройдет он сквозь проходную, минуя границу, которая разделяет послепожаровские миры, и всегда что-то мешало ему, однако сейчас, вопреки предчувствиям, ничего не случилось. Только заскрипела заржавевшая вертушка да задребезжало, откликаясь ей, запылившееся стекло…

Термометр однако замешкался перед вертушкой.

— Ну, что ты там? — повернулся к нему Андрей. — Испугался уже?

— Ничего я не боюсь… — пробормотал Термометр. — Просто я пропуск не взял.

— Зеркальце покажи… — посоветовал Андрей.

Ромашов уже вышел из проходной на заводскую территорию. И сразу остановился. Впереди все пространство направо заросло густым сосняком, а налево — нехорошим холодком потянуло оттуда — стоял прежний завод. Разумеется, Ромашов сам понимал это, смешно было бы ожидать, что вырастет что-нибудь на этой сожженной соляркой, закованной в асфальт земле, но все равно что-то ведь должно было измениться и здесь после п о ж а р о в.

— Сейчас пойдем обеды бесплатные получать! — ляпнул Термометр.

Да. Для полноты воскресного дня не хватало только очереди возле буфета в инструментальном цехе, которая выстраивалась, чтобы получить бесплатные обеды, но что-то все-таки изменилось на заводе. И главное — Ромашов оглянулся на своих спутников — что-то изменилось и в них самих, едва они прошли сквозь вертушку.

Наверное, это почувствовал и Андрей, но почувствовал иначе.

— Пошли-пошли! — возбужденно сказал он и, обойдя Ромашова, направился прямо к дверям сборочного цеха.

— Постой! — крикнул вслед ему Ромашов. — Обойдем снаружи…

— Зачем, начальник? — Термометр тоже обошел Ромашова и заспешил за Андреем к сборке. — Тут ближе…

Ромашов видел, как захлопнулась за ними маленькая дверка в огромных багровых воротах, и только тогда, с сожалением оглянувшись на тихий соснячок, сам зашагал напрямик к цеху.

Он не успел дойти. Что-то залязгало внутри, загрохотало, и, когда Ромашов распахнул дверку, он отшатнулся. Прямо на него, покачиваясь на заплывших подтеками краски подвесках, двигались моторы.

— Иди, иди сюда! — перекрывая этот грохот, донесся до Ромашова Угаровский голос. — Ты же все операции знаешь! Давай помогай…

Только тут рассмотрел Ромашов, что вокруг движущихся моторов суетятся Термометр и Андрей. Ставят на остовы блоки цилиндра, хватают гайковерты, закручивают гайки, и — непонятно было, как успевают они? — моторы постепенно обрастают деталями и неторопливо движутся к окрасочной камере.

— Слабо, начальничек! — бегая с гайковертом, крикнул Термометр. — Давай-давай, попаши с нами!

Загипнотизированный этим движением, Ромашов тоже встал к конвейеру — начал прикручивать к моторам воздушный фильтр…

Впрочем, скоро конвейер пошел быстрее — так запускали его обычно в конце смены, чтобы наверстать упущенное, — и Ромашову пришлось взять на себя и соседние операции. Рядом с ним работала сушильная камера, нестерпимым жаром несло от ее стенок. Пот заливал лицо Ромашова, но он уже ни на что внимания не обращал, и только удивлялся: как втроем они управляются со всеми операциями на таком громадном конвейере. Рядом перешучивались насчет премии Андрей с Термометром, а Ромашов крутился на своих операциях и даже пытался запомнить движения, хотел составить схемку организации работы, ту схемку, о которой мечтал, когда работал на сборке.