Владимир Караев - Частный доктор

Гвоздь незадолго до этого в который раз прокрутил мысленно ленту предстоящего «случая» и остался доволен подготовкой.

Всё! Теперь можно и нужно немного расслабиться перед завтрашним делом.

— Лады. Вроде полный порядок. Можно и на море сгонять. Отдохнуть маненько.

— Велик наш Бог! — возвел глаза к небу Перевозчик. — Море, песочек, пиво…

Гвоздь метнул острый взгляд.

— Ну, без пива, — обаятельно улыбнулся Перевозчик. — Все равно классно!

Несмотря на будний день, на пляже было многолюдно. Ветер шумно трепал флаги, парусиновые тенты, раскачивал пляжные зонтики. Рефреном звучали удары мячей о деревянные ракетки. Детских криков — хвала Создателю! — почти не было слышно: заботливые еврейские мамы оберегают свои чада от опасных последствий полуденного зноя.

— Держи!

Перевозчик ленивым и одновременно стремительным движением, присущим крупным хищным кошкам, перехватил брошенный Гвоздем тюбик.

— А нафиг крем от загара? — Он недовольно поморщился. — Средиземноморский загар…

— Давай-давай! — Гвоздь уже натирался сам. — Обгоришь, работу еще сорвешь.

Перевозчик скорчил рожу, но согласно кивнул — солнце жалило зло.

Лежали на шезлонгах под зонтиками, перебрасываясь редкими фразами, погрузившись в пляжную полудрему. Вопреки расхожему мнению — заслуга кинематографа и бульварной литературы, — вовсе не раздумывали о своей судьбе или горькой доле изгоев, оторванных от общества. Кстати, спроси их, ответили бы, что являются необходимой и неотъемлемой частью этого самого общества. Чего тут думать? У каждого из них была своя, вполне достижимая благодаря работе цель в жизни. Не заоблачная, но и не самая скромная — и посему надо пахать и пахать… а не размышлять.

Отдохнули, в меру поплавали, и домой — выспаться.

Раз погружение в память лечит, успокаивает тревогу, тащит из сердца ее длинную иглу — Романов сильно потер лицо, помассировал веки, вздохнул, — надо продолжать. Изопьем, так сказать, чашу до дна…

— Я бы сказала — это начало всего, милый, а вовсе не конец. Я понимаю, поверь мне, очень хорошо понимаю тебя, — сказала Сандра. — Понимаю тяжесть твоей утраты.

— Я верю, — прокаркал пересохшим горлом Леша.

— Но… но это лишь начало твоего… — она прищурилась, подбирая слова. — Твоего ужаса.

— Ужаса? — недоверчиво усмехнулся Леша. — Почему — ужаса? Может, это начало чуда? Волшебного изменения моей жизни?

— Может, и так, — согласно кивнула Сандра. — Ты расскажи, а мы потом и решим.

— Рассказать? — и неожиданно недобрая усмешка искривила его губы. — А почему я должен тебе вообще что-либо рассказывать?

Он поднял на нее вдруг потемневшие, незнакомые глаза. Чужие глаза.

— А ты уйди, — спокойно сказала Сандра, обращаясь к кому-то в глубине Лешиного сознания: — Уйди на время, пожалуйста. Дай нам поговорить. Никто тебя никуда не гонит и не хочет гнать. Мы просто беседуем. Просто говорим. Ему надо выговориться, сам знаешь. А то ведь все это добром не кончится. А кому это надо? — Она пожала плечами. — Ни мне, ни тебе. Да и не ему.

Ночь в Лешиных глазах мигнула, поколебалась мгновение и растаяла.

— Может, водочки? — тоскливо спросил он, зябко передернув плечами.

— Отчего ж! — улыбнулась Сандра. — Непременно! Куда же мы без водочки…

Первым возникло неверие. Неверие в гибель Сережи. Похороны в закрытом гробу. Почему? Продиктовано состраданием — не дать увидеть изуродованное катастрофой тело? А может, и не было никакого тела? Кто его видел? Опознали армейские должностные лица. А вдруг это продуманная секретная операция? Лазари вычеркивают из списка, создают ему новую личность?

Леша понимал, с одной стороны, всю бредовость такого сценария, подходящего лишь для голливудских средней руки боевиков. Но, с другой стороны… кто его знает? Не мог Лазари взять и уйти так просто и глупо.

«Мы же заговоренные, Романыч, ты же знаешь!» — подмигивал он, вылезая без царапины из перевернувшейся на повороте и смятой до неузнаваемости «Ауди ТТ»; планера, вошедшего в пике и чудом угодившего в огромный стог сена; выпутавшись из застрявшего в кораллах акваланга. «Мы же заговоренные…»

Конечно, заговоренные! Не мог уйти — и все тут! С ним произошло что-то непонятное. Неизвестное. Загадочное. Мы просто этого еще не понимаем… но поймем, обязательно поймем! Естественно, никому ни слова, ни намека — запишут в психи мгновенно. Будем думать и ждать… Чего ждать? Пока неизвестно, но будем.