Игорь Родин - Совесть палача

А потом вынул из сейфа почти полную бутылку водки и налив полный стакан, выпил…

Тянуть резину и дальше, больше не было смысла. Эта суббота должна была рано или поздно настать. Весь прошлый месяц я, как проклятый, носился по всем инстанциям, писал письма, прошения, ходатайства во все возможные вышестоящие инстанции, созванивался и корректировал действия Вики, Петиной жены, осторожно «пробивал» по имеющимся скудным каналам настроения и тайные течения в «верхах». Да только всё зря. Как и предполагалось, линия партии оказалась непримиримой к преступникам. Поднималась волна показательных «порок» и открытых непредвзятых процессов. Алчная машина правосудия жаждала свежей крови, почти не разбирая, кто прав, а кто виноват. Потому что питалась она стонами заключённых и их кровью, как обедами и вкусным изысканным десертом. Или большими «откатами», неким заменителем пищи, вроде питательного внутривенного раствора. Нет того солёного вкуса, зато мимо желудка сразу в вену. У Пети денег для подкупа не было. Не смогла помочь и бумажная бессильная метель, разбившаяся о монолит равнодушия и чёрствости звёздных «решал» из Верховного совета.

А вот Чекову повезло.

На тот момент мне показалось, что это неспроста. Неужели появился какой-то новый провидец, который ещё давным-давно убил кого-то совершенно на первый взгляд непричастного, чтобы потом состав комиссии сформировался именно так, чтобы вынести именно такие решения? Вполне себе имеет место быть. И не мне судить о тайном ходе истории, творимым неизвестным ясновидцем. Или у меня уже просто голова таким кругом идёт, что в неё беспрепятственно залетают совершенно абсурдные и безумные мысли, кажущиеся от усталости и нервного напряжения логичными и умными. И ведь даже выпивка не прочищает мозги, как в старые добрые времена. Потому что я последнее время просто чувствовал, как вокруг сгущается воздух, наливаясь напряжённым ожиданием грозы. Темень концентрировалась на периферии, пока не решаясь приблизиться, но и не собираясь отступать. Молнии ещё не мелькали, грома в помине не было, но резкий запашок озона, то и дело проскакивал в ноздрях. Что-то грандиозное и мерзкое ходило в той тьме по кругу. Меня взяли в кольцо злые помыслы недругов, безнадёга предприятия спасения друга, неотвратимость свершения такого отвратительного, но справедливого правосудия. И это сильно мешало сосредоточиться.

Более того, это могло разбудить льва.

А мне нужно с честью пройти это моё последнее испытание. Чего бы оно не стоило. Такие уж в этой жизни суровые и бесчеловечные правила. И иногда, разметав сонм мелких мушек страха и втоптав обратно в грязь червяков сомнений, прорывался маленький пока, лихорадочный азарт. Вроде проверки самого себя на крепость — смогу или нет?! Но я гнал эти мысли, откладывая их в дальний ящик, запирая ключом повседневных забот. Старался сосредоточиться на сиюминутных мелких проблемах. И замечал подспудно всю громадную несправедливость этого мира, сотканную из мелких каждодневных бытовых несправедливостей. Вместе они сплетались в глобальную сеть, которая цепляла и тащила собой всех без разбора. И только редким счастливчикам удавалось немного расширить её ячейки и благополучно ускользнуть, оставив лишь клок чешуи на память о себе.

До следующего прохода бреднем.

Впрочем, это уже стало какой-то тенденцией. Приговоры приходили с абсолютно не теми результатами, которых я от них ожидал. Ведь, по сути, мне было плевать, виноват ли военный или нет. Я без колебаний пристрелил бы сотню таких изменников Родины, мнимых или реальных, вместо одного Пети. Только тут вмешалась сила, совершенно неожиданная и могучая. То ли случай был вопиющий и наглядный даже для самых непросвещённых, то ли друзья у Чекова попались штучные, а сам он оказался прекрасным человеком, но вышло немного неординарно. Вся часть, где служил майор, как один организм, отреагировала слаженно и своевременно. Поднялась, единодушно и стройно, вежливо, но неуклонно, разбомбив совет своими коллективными заявлениями, требованиями и нотами протеста. В этом шторме, нечета моей скудной метели, дрогнул и качнулся, испугался, смутившись и задрожав монолит принятия неоспоримых решений. Сошлись два исполина — два министерства, Юстиции и Обороны. И вояки одержали убедительную победу, ибо вместе они — сила. И дело Чекова отправили на доследование. К тому же, его верные товарищи, которые, как оказывается, не миф и не вымерший вид, накопали новые факты, ставящие его виновность под сомнение. И я просто перевёл его в изолятор. А потом его и вовсе перевели в тюрьму по месту совершения преступления. Такими темпами его могли бы вскоре и вовсе освободить. Что ж, раз не виноват и стоял на этом, значит, справедливость есть. А коли найдут настоящего врага, то, товарищ Чеков, добро пожаловать на свободу с чистой совестью, а твоего настоящего виновника — милости просим. Расстреляем в лучшем виде.