Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

— Нет.

— Что, нет?

— Не придет.

— Как?

— Обыкновенно. Она ушла от меня.

Я протянул ему записку, которую он тут же схватил своими худыми, но очень длинными пальцами, принявшись читать.

— Да это глупость. Она вернется. Я знаю это.

Его вера в доброе и прекрасное всегда забавляла меня. Он был молод, как впрочем и мы все. Максималист. Идеалист. Верил в светлое будущее. В коммунизм. Он родился не в то время. Ему бы на тридцать лет раньше, да в отдел пропаганды, где бы он мог рисовать прекрасные картины будущего, с улыбающимися детьми, с космическими кораблями, с красными звездами, писать гимны, сочинять оды. Но увы он здесь. В другое время, в другом мире. Жаль его было, хотя все мы так или иначе напоминали друг друга.

В какой-то момент он заснул. Я смотрел на него и думал над тем, как быть со всем, что в очередной раз навалилось на меня. Долги копились, счета за коммуналку и общежитие росли как снежный ком и рано или поздно он должен был раздавить меня, не оставив шанса на выживание.

Денег не было. Совсем. Надежды мои были сосредоточены на рукописи, утонувшей в вонючей мусорной урне возле остановки, где уже наверняка побывали уборщики. Прошлое не вернуть, решение было принято и глупо сейчас страдать о том, что было потеряно для меня навеки. Я сплюнул в салфетку и закурил. Последние несколько дней я только и пытался как завязать с пагубной привычкой, но по иронии судьбы сильнее погружался в ее приторный табачный мир.

Откинувшись на спинку стула и заглянув в окно, я увидел среди проезжающих машин несколько дорогих иномарок, остановившихся у самого входа и почему-то уставившихся своими толстыми широкими фарами как раз в окна общежития. Мои мысли были о них, о комфорте, о том, как мне осточертел мой «гольф» и как было бы здорово завладеть всем этим, схватиться за кожаное рулевое колесо, погрузиться в приятные объятия мягкого кресла и забыть о прошлом, сломя голову направившись в безмятежное будущее.

Удар в дверь.

Я оглянулся. В дверном проеме, улыбаясь и искрясь от радости стоял Он. Мой старый соперник, конкурент и более удачливый писатель. Высокий, с короткими ухоженными черными волосами и белоснежными зубами, он был абсолютной противоположностью всего того, что существовало в этом месте. Богат, успешен, востребован по всем литературным фронтам, он бил тиражные рекорды и только успевал объезжать книжные ярмарки и выставки, где давал бесконечные интервью, купаясь в славе и популярности.

Евгений был моим одногодкой. На пару месяцев опередив меня в появлении на этом свете, он выстрелил как пуля из штурмовой винтовки, влетев в мир писательства и почти мгновенно завоевав огромную читательскую аудиторию. Первая книга — и бестселлер. Вторая…Третья… Он выдавал их на гора почти каждый квартал, гребя деньги и славу совковой лопатой.

Ворвавшись ко мне в комнату в дорогом костюме и черных блестящих ботинках, тут же сморщил лоб от скопившегося табачного дыма, серой тучей вылетавшей сквозь открытое окно.

— Та-да-а-м! — его глаза широко открылись и из-за спины появилась надувная женщина с ярко накрашенными губами свернутых в трубочку.

— Что за черт? — я потушил сигарету и повернулся к нему. Сергей проснулся от громкого крика и так же поднялся с раскладушки.

— Учитывая тот факт, — начал он, — что твоя барышня покинула сие прекраснейшее место и отправилась к более достойному, передав свое лоно в надежные руки, я подумал, что за неимением лучшего ты будешь рад и такой замене.

Он подошел еще ближе и передал ее мне. Она была примерно моего роста, с глазами как у кролика и совсем не походила на женщину моей мечты. Воздуха в ней явно не хватало и любое усиленное нажатие приводило к тому, что лицо ее морщилось и превращалось в пересушенный сухофрукт.

— Извини, что без стука, — теперь его звучный голос сменился обыденным протокольным вещанием, — Нет времени. Еще две конференции в разных концах города.

— К чему это?

— Моя новая книга, Вик, она в топе по продажам. Журналюги разрывают меня на части. Пришлось даже отключить телефон, чтобы выкроить хотя бы минутку спокойствия.

Он и правда был изрядно уставшим. За яркой улыбкой и звонким голосом скрывалась загруженность и неприкрытое отвращение ко всему, что предстояло сделать в ближайшее время. Но такова жизнь публичного человека.

— Сам то как? — он кивнул в мою сторону и присел на край раскладушки прямо возле Сергея. Его он будто бы и не замечал, хотя прекрасно знал уже много лет. Здесь вообще каждый был друг другу родственником, хотя и не по кровной, но по какой-то духовной линии, соединявшей всех, кто хоть раз бывал в этом месте.