Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

— Я отвезу тебя.

Потом бросилась к шкафу, накинула на плечи легкую куртку и шагнула вместе со мной за порог, откуда мы направились к ее машине.

— Ты оставишь его одного в таком состоянии?

— Пошел он к черту.

В машине все немного успокоились. Я видел как нервничала Света, поглядывая в зеркало заднего вида, думая, что вот-вот выбежит Евгений, пьяный и страшно злой на нее за этот поступок. Но время ожидания ничего не дало. Ему было плевать, а может было все равно, кто знает… Когда же машина тронулась с места и мы уже покидали улицу на которой жила Светлана, женщина громко закричала.

— Чертов мудак! Сволочь! Скотина! Как он мне осточертел, напыщенный павлин!

Потом резкий поворот, визг покрышек об асфальт и быстрое ускорение, толкавшее нас вперед, все дальше от этого места.

— Господи, сколько же можно его терпеть? Три года жизни словно выброшены в помойное ведро. Писатель, говорили они, творческая личность, повторяли мне каждый день, уже лучше с ним в достатке, чем с бичом в нищете. А что в итоге — никакой жизни, никакого счастья, никакого секса!

Она ударила своей маленькой ладонью по рулю.

— Тише, Света, тише, — пытался успокоить я ее, — не надо, ты ведь за рулем.

А стрелка спидометра продолжала подниматься вверх, грозя вскоре перевалиться через отметку в сотню километров в час. Мне было страшно. Я боялся, что женщина, выйдя из-под контроля и поддавшись эмоциям, натворит глупостей и буквально втиснулся в кожаное кресло, стараясь не смотреть как быстро пролетают мимо нас встречные машины, сигналя клаксонами и предупреждая о грозившей беде.

— Три года я терпела его! Три мать его года!

Все становилось понятно. Понятно и страшно. Любые попытки угомонить взбешенную Свету проваливались едва я только открывал рот — это злило ее еще сильнее. Несколько слов. Резкий гневный взгляд. Потом крик ненависти и последняя, пятая передача…

Мы вылетели на встречную полосу, когда автомобиль перестал поддаваться управлению, как и сама женщина. Сколько прошло времени с момента крушения сказать было сложно. Все вокруг крутилось как на дьявольском аттракционе, где за все было уплачено и оставалось только ждать окончания действа.

Лязг. Звуки битого стекла и мнущегося металла. Подушка безопасности. Удар. Кровь по лицу. Боль в ногах. Наверное их сжало и поэтому я не мог ими пошевелить. После тишина.

В этот день народу собралось как-то больше обычного.

Презентация.

Шумел кондиционер. Жутко хотелось пить и последняя неоткрытая бутылка минералки в следующую секунду опустела почти на половину.

Местные журналисты были тут как тут. Такое событие не могло оставить их равнодушными и, когда я вышел из больницы вместе с готовой книгой, меня ждала толпа поклонниц и многочисленные фото — и видеокамеры, запечатлевшие мое триумфальное возвращение с того света. И это было сказано не для красного словца, чтобы придать моему выздоровлению эпическую окраску, а в прямом смысле слова описание того состояния в котором мне пришлось пробыть несколько часов, пока люди в белых халатах колдовали над моим помятым телом, выковыривая из него осколки стекла, металла и сломанных костей.

Мне спросили слышал ли я потусторонний голос, вещавший откуда-то сверху? Или быть может свет в конце туннеля дал мне ориентир и помог выбраться из царства теней? Но обрадовать любителей мистики мне было нечем.

— Было холодно.

Зал немного оживился, услышав мои слова и новые вопросы посыпались как из рога изобилия.

— Виктор, — обратилась журналистка из местно телеканала, — вы очень долго не радовали своих поклонников новыми романами. И вот так случилось, что пока вы находились в больнице, вам удалось написать «Фантазии царства Лик». Скажите, как у вас получается, находясь в таком незавидном положении, с травмами, после аварии, выдать такой неплохой роман про любовь? Обычно мужчины достаточно сухи на эмоции.

По залу разлетелся легкий смешок.

— Дерьмо писать несложно, — ответил я и стал ждать реакции.

Но она почему-то не наступала. Я повторил сказанные несколько мгновений назад слова, но опять ничего не произошло. Потом повернулся к своему агенту, сидевшему рядом и так же недоуменно смотревшего на меня.

— Вик, — тихо прошептал он, закрыв рукой микрофон, — чего ты молчишь, ответь же что-нибудь.

И тут я понял, что ответ мой прозвучал внутри меня. Не в слух. Слова так и остались во мне, не вылетев наружу.

— Это моя феноменальная трудоспособность, — наконец выдавил из себя давно выученные слова, — я не могу жить без писательства. Не могу представить как мои читатели будут страдать от того, что они не получат новую историю из серии «Грез». Я считал, что предам самого себя, если не напишу новую книгу в этом месяце.