Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

Агент подсел ко мне и выхватил из открытой пачки толстую коричневую сигарету.

— Это было прекрасно, старик, просто прекрасно, — он похлопал меня по полечу, после чего довольно затянулся горьковатым дымом. — Я только что звонил главреду — Васильевич на седьмом небе от счастья. Вроде как обмолвился про дополнительный тираж и целую рекламную кампанию. Твой новый роман просто бомба.

— Да? — я подозрительно посмотрел на него, припоминая какими нелицеприятными эпитетами наградил тот самый главред рукопись, когда я отсылал ее в первый раз. Конечно, сейчас она мало напоминала себя в первозданном виде, но тем не менее это была именно та книга и никакая другая. Как удивительно и кардинально может меняться мнение человека об одной и той же вещи, когда толпы людей, с глазами обезумевших зомби, сметают ее с полок книжных магазинов.

— Знаешь о чем я сейчас думаю. — продолжил агент, — все таки это было к добру, что ты попал в аварию.

— Ты с ума сошел? — я посмотрел на него.

— Ты это…только не воспринимай мои слова буквально. Я конечно не хотел, чтобы твои мозги пришлось соскребать с асфальта, тут дело в другом. Это пиар, это была настоящая реклама. Бесплатная. Нам не нужно было делать никаких вбросов, обманывать людей, платить газетчикам, телеканалам, журналюгам. Все произошло само и в отличный момент. Тебя и до этого хорошо знали, но после аварии о тебе не говорят только слепые и глухие. Сколько книг ты еще должен написать согласно договору?

— Две.

— Я думаю стоит приступить прямо с завтрашнего дня.

— Мне вообще можно отдохнуть? Я ведь не машина, у меня кости не железные.

— Да брось, Вик, сейчас такой момент. Люди готовы сгрызть книжные полки в ожидании твоего нового романа. Нельзя упускать такой шанс. Куй железо пока горячо!

— Я не могу тебе ничего обещать. Мне сейчас так тяжело, что я чувствую, будто готов развалиться на части. Дай мне хотя бы пару дней, а потом… потом глядишь может что-нибудь и получится выдавить из себя.

— Отлично! — он втоптал окурок в пепельницу и встал со своего места. — Я к администратору, скажу пусть сворачивает все и закрывается. Тебя подвезти?

— Спасибо, не надо.

Агент пожал плечами и направился к дальней двери, располагавшейся под лестницей. Я же медленно зашагал к выходу, где меня уже дожидалась женщина.

С момента расставания с Евгением, Света стала другой. Точнее говоря она всегда была такой, но жизнь с писателем лишь усугубила то плохое, что дремало в ней еще с самого детства. Злоба, ненависть ко всему, что так или иначе было связано с писательством теперь вышло на новый, совершенно иной уровень. Она не хотела ничего слышать о книгах про любовь, о писателям, штампующих все это бульварное чтиво конвейерным способом, вываливая на гора тонны ненужного хлама, который каким-то непостижимым образом расходиться по рукам овдовевших или разведенных женщин.

Ее лицо было хмуро — очки скрывали ненавистный взгляд. Я закрыл за собой дверь, открыл висевшую у меня на плече сумку и выбросил в ближайшую мусорную корзину только недавно вышедший из-под печатного станка роман.

Жалости не было. Я давно презирал то чем занимаюсь и даже деньги, полившиеся теперь рекой в мои карманы, не покрывали весь накопившийся негатив.

— Еще две. — пробормотал себе под нос, садясь на сиденье рядом с женщиной.

Света странно посмотрела на меня, провернула ключ зажигания и заставила автомобиль зареветь.

— О чем ты? — переспросила она.

— Еще две….две книги и брошу все к чертовой матери.

— Ты серьезно?

Наступило молчание. В гуле двигателя «хонды» все стало зловещим и крайне неприятным. Но в этот день, когда из-под пера вышла моя новая книга, я понял что-то, что давно терзало меня изнутри.

— Я хочу выпить. Прямо сейчас.

Бракоразводный процесс длился уже длительное время и казалось нет ему конца и края. Евгений был готов на все, чтобы отстоять дом, который они вместе строили все это время. Несмотря на платежи, квитанции, сотни чеков из строительных магазинов, где бывший муж покупал все необходимое для ремонта, суд не выносил окончательного и твердого решения по этому вопросу. Доля каждого из супругов в строительстве была почти равнозначна. Пятьдесят на пятьдесят или что-то около того. Света боролась за правду, Евгений — за дом. Он твердил, что не будь его и дома бы могло не быть, но женщина словно превратилась в зверя, когда у нее попытались отнять то, что принадлежало ей несколько лет. Судебные тяжбы, ссоры, адвокатские встречи и горы, просто ГОРЫ документов, бумаг, справок и прочей дребедени закалили характер Светланы, сделав его почти неразрушимым.