Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

— Нет. Ему вообще последнее время мало что интересно, если это не касается его любовниц и публикации книг. Не беспокойся. Если что, я сама во всем разберусь.

Она резко развернулась к бурлившему чайнику и ее волосы разлетелись в разные стороны, после чего аккуратно упали ей на плечи.

— Чай? Кофе?

Я подтащил пустую чашку под вытянутый носик чайника и вбросил в фарфоровую емкость широкий чайный пакетик.

— Что за повод был?

— А?

— Пил то по какому поводу?

— А, это… ну так…не хочу грузить тебя.

— С женой поссорился, правда? Я же вижу.

Я развел руками и немного отхлебнул горячего напитка. В эту секунду это было как бальзам на душу. Желудок приятно заныл и мне захотелось еще.

— У нас… как это говорят… «сложный период».

— Все образумится.

— Сомневаюсь. На этот раз все гораздо сложнее.

— Можешь поделиться со мной.

— Не думаю, что это будет правильно.

— Да брось. Беда разделенная несколькими людьми уже будет легче. Ты разлюбил ее, ведь так?

— Наверное.

— Ты похож на Евгения.

— Это почему?

— Он тоже меня не любит.

Света взяла чайник, налила себе полчашки и села напротив меня за огромный овальный стол.

— Я не стесняюсь об этом говорить. Зачем заниматься самообманом, дурить саму себя, убеждать, что все станет хорошо, а потом разочаровываться в своих же иллюзиях.

Женщина поправила спавшие на лоб волосы и поднесла чашку к губам.

— Зачем же ты тогда живешь с ним?

— Привыкла. Он не плохой мужчина, врет, правда, много, но этим грешат все.

— А измены?

— Я была готова к этому. Я знала о его слабостях еще до свадьбы. Пыталась бороться, но поняла, что человек меняться не собирается. Что ж, — Света пожала плечами и поставила чашку обратно на стол, — путь гуляет. Мне не больно от этого. Гораздо страшнее было бы то, если бы я все еще надеялась, что он не такой. А так… я все знаю про него, он все знает про меня. Мы квиты.

— Но ты ему не изменяешь.

— Нет. Пока нет. Кто знает, что будет дальше.

— Значит ты все таки веришь, что он поменяется?

— Я уже мало во что верю, Вик. Даже в бога перестала верить, когда в студенческие годы дважды переспала с выпускником из духовной семинарии из-под полы торговавшего контрафактным алкоголем.

Наступило неловкое молчание.

— Что ты ей сказал, когда уходил?

Я покрутил в руках все еще горячую чашку, не зная, что ответить.

— Да много всего. Гадостей как таковых не было, но она подвела черту под нашими отношениями. Больше мне там не место. Она выкинула меня из них. Точнее говоря, я сам оттуда ушел, не оставив ей иного выбора как закрыть за мной дверь. Что она собственно говоря и сделала. За несколько часов поменяла замки в дверях.

Мне пришлось достать ключи из кармана, которые теперь были бесполезны, и положить перед собой на стол, громко звякнув ими в самый последний момент.

— Ну, а твое творчество, — Света продолжила, — Женя рассказывал, что у тебя дела идут в гору. Полконницы прохода не дают, издательства ищут с тобой сотрудничества да и вообще все хорошо.

— Тут жаловаться грех. Хотя мне это все уже начинает надоедать.

— Почему? Тебе не нужны деньги?

— Дело не в деньгах, Света. — я встал из-за стола, так и не допив чай. — Я не люблю лицемеров. Не люблю, когда люди откровенно врут, зная, что они не говорят того, чего хотят. Все эти три года я только и делаю, что вру людям, вру своим поклонникам, рассказывая как обожаю воображать все эти никчемные истории любви в своих книгах. Я устал. Я попытался взять на себя ответственность, которую не могу тянуть. Конечно, все это приносит мне деньги, но иногда и они не могут перевесить нежелание продолжать заниматься всем этим.

— Женя знает об этом?

— Да, — я сел обратно на стул, — он был не в восторге от моего заявления. Я заключил договор с издательством и за этот год мне нужно написать как минимум три книги.

— Три?

— Три…четыре…восемь…двадцать две. Какая разница?! Когда пишешь дерьмо ты обязан постоянно напоминать о себе, иначе читатели просто забывают кто ты и, что вообще тут делаешь. Издательства быстро найдут замену и тогда все, конец. Забвение. А учитывая тот факт, что ничего другого я делать не умею, разрыв договора повлечет за собой непоправимые последствия. Это конвейерная работа.

В дверь постучали.

Света отошла от стола, направилась через длинный коридор прямиком к входной двери и вскоре, может через три или четыре секунды, я услышал голос Евгения. Он был пьян, почти никакой, если бы мне пришлось оценивать степень выпитого им и то, каким он сейчас предстал перед своей женой. Света ничего не сказала, развернулась и направилась обратно на кухню, где я все так же находился в недоумении, что и как мне сейчас придется говорить.