Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

— Проклятье, — начал он не уверенно, — я думал она перебесилась уже.

— Ты о чем?

— Да ничего, — он махнул рукой и оттолкнул свой стакан, который, перевернувшись, покатился к краю и вскоре упал на пол. Треск разбитого стекла быстро стих и вонь от разлитого алкоголя вскоре распространилась на всю кухню.

— Ты где был? — спросил я его.

— У одной своей…полконницы. Планировал вернуться поздно вечером, но эта красотка не отпускала меня до самого утра. Я думал она из меня все соки высосет.

— Ты ведь в курсе, что твоя жена обо всем знает?

— Да, конечно.

— И что?

Он пожал плечами.

— А что я могу поделать? Я такой — меняться поздно.

— Ну попробуй остановиться.

— Слушай, — он резко оборвал меня, — не нужно этих нотаций, хорошо? Я чертовски устал. У меня болит голова и ломит шею. Последнее, что мне сейчас охота, так это выслушивать мораль от бездомного писаки.

— Не говори так.

Он наклонился к пакету и положил туда едва начатую бутылку водки.

— Накрылось мое повышение в столицу, — внезапно продолжил Евгений. — Я столько времени и сил потратил на это, а мне указали на дверь.

— Чего это?

— Сказали, что я пока для них совсем не та курица, которая может нести золотые яйца. Мол, у них таких писак пруд пруди и мне их нечем удивить.

— Но ты зарабатываешь бешеные деньги.

— Для нашего города — да, но в столице меня не знают, я там — никто. Мой агент пытался убедить их, что реклама сделает свое дело и уже через полгода, ну может год, мои книги взлетят в топ, но те ни в какую.

Я подумал о том, что сейчас творилось у него в голове.

— И что теперь будешь делать?

Он пожал плечами, как бы давая понять, что и сам не знает.

— Ну, а ты? — он посмотрел на меня уставшим взглядом. — Я надеюсь ты не всерьез тогда говорил о том, что собираешься завязать со своим творчеством?

— С творчеством — нет, а вот с той чушью, что я пишу уже года три — очень даже.

Он схватился за голову, впившись руками в сальные волосы.

— Господи… это какой-то кошмар. Почему все именно сейчас? Почему, Господи? Неужели я заслужил все то дерьмо, что свалилось на меня в эти дни? — потом поднял голову, посмотрел в сторону дверей и потянулся за спрятанной в пакете бутылкой. — Это какое-то наваждение. Последние несколько дней все как будто валится из рук, рушится то, что всего каких-то пару месяцев назад казалось незыблемым. Теперь вот ко всему прочему еще и ты добавился.

— Меня то не приплетай к своим проблемам.

— Это почему же? — он посмотрел на меня укоризненным взглядом, попутно наливая водку себе в стакан. — Я поручился за тебя. Это я тебя вытащил со дна, я! Ни кто-то другой, а вот именно этот человек, которого ты видишь перед собой. Как ты считаешь, что скажут обо мне в издательстве, когда ты, сделав финт ушами, объявишь, что не хочешь ничего писать?

— Они найдут другого. Сейчас это не проблема.

— Так-то оно так. — он схватил своими пальцами наполненный доверху стакан, поднес ко рту и проглотил в несколько глотков все содержимое до последней капельки. Потом поставил обратно и повторил ритуал. — Другое дело, что меня потом никто слушать не станет. А тут еще звонил редактор, сказал, что спрос падает и последний тираж еле-еле разошелся по рукам.

— Иногда такое случается даже с популярными писателями.

— Не надо меня успокаивать!

Он громко зарычал, опрокинув повторно наполненный стакан, заставив жидкость разлететься по сторонам и забрызгать дверь. Потом треск разбитого стекла, крик отчаянья и шаги из соседней комнаты. Света вошла как раз в тот момент, когда Женя, обхватив голову руками, зарыдал аки маленький ребенок, нашкодивший и только что осознавший чем все может для него обернуться.

Молчание.

Я ничего не сказал.

Встал со стула и направился к выходу, не замечая, как Света догнала меня, пытаясь остановить и не дать уйти.

— Послушай, — говорила она на ходу. — Он же пьяный в стельку. Не уходи сейчас. Кто знает, что он может в угаре натворить. Побудь хотя бы час, пока не заснет или не успокоится.

Я остановился у дверей. Нужно было решать. Я жалел Светлану, хотя бы потому, что когда-то очень давно она была мне небезразлична. Да и сейчас я испытывал к ней какое-то отдаленное чувство любви или симпатии, но все это казалось мне каким-то блеклым, ненастоящим, похожим на эфир, который вроде как и существует, но потрогать его никак не получится.

Щелкнул замок — дверь слегка приоткрылась. Она схватила мою руку и попросила подождать.