Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

Вот проклятое советское прошлое — мало того, что нас совершенно бесплатно на машинах катали, позволяли развлекаться и кормили от пуза, так они нам еще и зарплату платили. Ну изверги и, чтобы не сказать большего (девушки, закройте уши), партократы!

Это все прелюдия или, если хотите, увертюра…

Однажды наш бессмертный (в нашей памяти) командор Фадюшин приехал из города и сказал, что ожидается визит партийных органов непредсказуемого масштаба. При этом он многозначительно поднял указательный палец.

Один из нас, устав от сенокоса, имел неосторожность спросить:

— А это как это? Партийные отдельно, что ли, а органы отдельно, что ли?

Фадюшин его успокоил: дескать, и партийные, и органы будут в одном флаконе, и устроил аврал по уборке лагеря. Мы, как в армии, подровняли и подтянули палатки, сдали стеклотару, посыпали дорожки песком, ну и т. д.

Валера подозвал меня и сказал, что поскольку я во студенчестве выпускал факультетскую стенгазету «Лечебник», надо к приезду начальства изобразить сенокосный вариант. Из города он привез все необходимое — ватман, кисточки, гуашь. Нашелся и художник (сам я рисовать не умею — Бог не дал).

Нас освободили от сенокоса, и мы начали творить. Итог наших усилий выглядел так: мы склеили шесть листов ватмана в ширину. (Надо сказать, что выпуская газету «Лечебник» во время учебы в институте, мы иной раз склеивали до 30 листов ватмана в длину , и потом долго мучились, где бы эту хреновину повесить.)

Итак, в правом верхнем углу было написано почему-то: «Экологический выпуск». Через все ватманское поле по диагонали нарисована широкая синяя полоса, на фоне которой красивым зеленым шрифтом шла надпись: «Берегите Природу — вашу Мать!». Выше и ниже полосы было нарисовано (блестяще!) не менее 30 миниатюр, под каждой из которых ваш покорный слуга сделал краткую стихотворную подпись — от 4 до 8 строк. Подписи представляли собой довольно прозрачную (в совокупности с рисунками) зашифровку матершинных анекдотов, широко известных в кругу сенокосцев.

Было только одно исключение: художник изобразил хилого придурка (вроде меня), с трудом поднимающего огромный навильник сена. Подпись к рисунку гласила:

Газету укрепили под навесом лагерной столовой.

Через пару дней нас действительно посетило партийное начальство — секретарь Кировского райкома КПСС, секретарь институтского парткома и т. п. — всего человек 10. Был среди них и Николай Петрович К., секретарь обкома КПСС по делам молодежи и студентов. Мы с ним были знакомы примерно с 1963 года — я занимался стенной и многотиражной печатью, а он являлся членом комитета ВЛКСМ от партбюро (преподавал политэкономию социализма). Естественно, мы тесно сотрудничали и часто встречались.

Начальству показали лагерь, накормили в столовой обедом и подвели к стенной газете. Оно (начальство) прочитало, сдержанно поулыбалось и уже собралось уезжать. Но тут Н.П. вдруг говорит:

— Прекрасная газета, надо бы ее вывесить в главном корпусе ТМИ, пусть абитуриенты познакомятся с творчеством ваших преподавателей.

И добавляет:

— Что-то стиль стихосложения мне очень знаком, кто писал?

Сенокосцы вытолкали меня из толпы… Н.П. меня, конечно, сразу узнал, поздоровался за руку и говорит:

— Прекрасные стихи, только вот не совсем понятные… И кстати, что означает эта синяя полоса по диагонали?

Чувствую, лагерь за моей спиной замер… С трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, поясняю:

— Что касается стихов, я использовал ряд идиоматических понятий, которые знакомы только тем, кто сено косил… Ну а насчет полосы, то если бы мы знали, что Вам не нравится синий цвет, мы непременно засобачили бы красную полосу!

Лагерь дико захохотал.

Гости, конечно, не поняли причину хохота и величественно удалились.

После их отъезда сенокосцы до самого вечера буквально носили меня на руках. Так я познал вкус всенародной (вселагерной) славы.

Газету тут же сняли и на следующий день повесили в фойе главного корпуса ТМИ. Бывая несколько раз в городе, я заходил по разным делам в главный корпус и видел, что стенгазета висит, ее читают абитуриенты и их родители.

Недели через две захожу в фойе и замечаю, что нашей газеты нет! Ко мне подошел знакомый ассистент, работающий в приемной комиссии и говорит: