Татьяна Мирная - Записки учительницы

Не знаю, как вам, а мне страшно. Мы боимся, что наш ребенок утонет, попадет под машину, столкнется с маньяком, а дети сами выбирают смерть после общения в соцсетях. Это настолько ужасно, что я даже слов подобрать не могу.

Мне было 17 лет, когда пришлось быть на похоронах одиннадцатилетнего мальчика, который повесился.

Что тогда произошло, я до сих пор не знаю, но я помню его мать и отца, которые почернели от горя. Молодые еще мужчина и женщина в один день постарели и потеряли интерес к жизни.

Чтобы не произошло беды, надо знать, с кем общается ребенок в социальных сетях, надо проводить больше свободного времени с ним, надо бить тревогу и объявлять войну тем, кто посягает на жизнь наших детей и внуков. Нам надо с корнем вырвать из нашей жизни все «группы смерти» и строго наказывать тех, кто эти группы организует. Почитайте статью «Поединок за жизнь», присмотритесь к своему ребенку: не стал ли он задумчив, не говорит ли о смерти, не уединяется ли с телефоном, не закрывает ли свой профиль? Что у него на аватарке? Какую музыку он слушает в последнее время? Вопросов много, их вы можете прочитать в отдельной статье на сайте letidor.ru.

Слышали об этих группах, друзья? Если вас взволновала изложенная информация, поделитесь ею в соцсетях. Пусть родители узнают об этой проблеме, пока не поздно.

Думаю, что эту песенку все знают. А еще «Маленькой елочке холодно зимой» и «Раз морозною зимой». А еще «Наша елка хороша» и «Новый год к нам идет». Много было детских новогодних песенок в наше время.

А мои внуки эти песенки на новогоднем празднике не поют. Я спросила их почему.

– А мы не учим песни к Новому году, – ответили дети. – Мама сдала деньги, и у нас будут вести праздник артисты.

Я поняла. На детских утренниках сейчас зарабатывают все, кто может. Собрались творческие люди, разучили пьеску и с этой пьеской двинули по школам. Прыгают вокруг елочки, веселятся, пляшут, радуются, а дети чинно и благородно сидят в зале и смотрят спектакль. После представления дети подходят к елочке, фотографируются с Дедом Морозом и Снегурочкой, получают подарки, за которые родители тоже заплатили, и все. Ни тебе хоровода, ни стишков Деду Морозу, ни танца Снежинок, ни игр со Снегурочкой. Несколько загадок про Новый год зададут по сценарию, да позовут дети Деда Мороза. Вот и весь праздник.

Не согласна я, друзья. У нас в школе дети с классным руководителем и с учителем пения весь месяц готовятся к празднику: повторяют песни, разучивают новые танцы и стихи, готовят сюрпризы Деду Морозу. И все два часа праздника пляшут и поют вокруг елочки.

Конечно, и у нас есть классные руководители, кто с радостью уступил бы свою роль на «елке» приезжим артистам, но родители в селе «жадные» и не соглашаются отдавать 300 рублей за праздник. Что поделать? К нам прогресс позже приходит. А может, оно и к лучшему.

Детство свое я провела в хате. Не в доме, не в квартире, а именно в хате, сложенной из самана и с мазаной крышей. По весне эта крыша начинала зеленеть, так как семена, занесенные ветром-сеятелем, под весенним солнышком прорастали и покрывали крышу ровным зеленым ковром.

Состояла наша хатка из двух комнат, сенцев и коридора. Одна комната называлась большой, а вторая маленькой. Половину полезной площади большой комнаты занимала русская печка с лежанкой, так что эта комната ненамного отличалась от маленькой.

На остальной половине стояли диван, шифоньер, три кровати, два стола, этажерка, телевизор на тумбочке, радиола и фикус в большой кадке. В сенцах, возле окна, стоял сундук, а за занавеской – всякая всячина, а весной сидели наседки на яйцах. Веранда была полностью пустой, даже полки для обуви не было, но зато вся веранда была застеклена цветными стеклышками, которые имели ромбовидную форму и переливались на солнце разными цветами.

Перед Пасхой заканчивался отопительный сезон, папа чистил печку, тряс сажу. А мама начинала наводить порядок. Выносила на улицу все «шардыки» (подушки, матрасы, зимние вещи и т. д.), снимала с окон занавески, разводила известь и начинала белить хатку сначала внутри, потом снаружи. Побелка занимала весь день, потому что приходилось белить два раза, так как после зимы стены были местами закопчены и известь с первого раза «не бралась».

Но вот все чистенько. Теперь очередь за окнами. Папа убирал одну раму, а мама начинала счищать старую, поднявшуюся пузырем краску. Следом за мамой папа красил окна внутри светло-голубой краской, а снаружи – синей. Когда краска высыхала, они вместе натирали стекла до блеска газетами, а я в это время вытирала каждый листок фикуса. Кадка стояла на полу, но мне приходилось становиться на табуретку, так как я не доставала до верха этого чуда.