Татьяна Катерова - Записки переводчицы, или Петербургская фантазия

Татьяна КАТЕРОВА

ЗАПИСКИ ПЕРЕВОДЧИЦЫ, ИЛИ ПЕТЕРБУРГСКАЯ ФАНТАЗИЯ

Повесть

Посвящается сказочникам 90-х

Пролог

Профессор посмотрел на мятый лист, украшенный прозрачным жирным пятном, похожим на маленькую луну, вздохнул и закрыл тоненькую курсовую.

— И это все? Вам не стыдно?

— Я постарался быть кратким, профессор! Но я много думал, чтобы постичь тайну профессии... Каждый переводчик — это немного волшебник, правда?

— Неправда, — усмехнулся мастер и вдруг подмигнул блестящим серым глазом. Потом он наклонился и тихо сказал: — Мы кто угодно, только не волшебники! Наоборот, мы позволили себя околдовать и стали странниками, обреченными на путешествия в чужих мирах. Запомните, юноша! Искусство перевода — это на самом деле искусство перехода, но об этом знают только посвященные.

Глава 1

— Осторожнее, Анна Александровна! У нас генеральная приборка.

Плотно прижавшись к издательской кофемашине, я наблюдала, как двое охранников настежь распахивали шкафы и швыряли все подряд в пластмассовый контейнер.

Рукописи покорно принимали приглашение на казнь (это в любом случае лучше, чем пожизненное, в темноте и одиночестве) и на разные голоса торопливо прощались друг с другом. Диски и дискетки вылетали пестрыми стайками, по-птичьи потрескивая на прощание. Папки и тетради с самоубийственным отчаянием ныряли внутрь, как в омут, и громко падали на дно. Только одна-единственная рваная папка запротестовала и высыпала пожелтевшие листы из своих недр. Однако это ее не спасло: листы как попало собрали, затолкали обратно и палачи утащили прозрачный саркофаг прочь.

— Алиса, но это не приборка! Это какая-то зачистка... Куда их уносят?

— В измельчитель, конечно. — Секретарша укоризненно приподняла бархатные брови: — Анна Александровна, вы же знаете: рукописи мы не возвращаем. Они здесь лежат с конца прошлого века, уже железные полки прогибаются! Это сейчас все в электронной форме, а тогда...

— Все равно — это рукописи! Зачем проявлять такое неуважение?

— А я что? — возмутилась Алиса. — Поговорите с Демиургом — пусть админы меняют правила! Вас уважают, прислушаются. — Она обиженно взмахнула ресницами и стала еще красивее. — Я, между прочим, кое-что просмотрела, чтобы не ошибиться.

— И?.. — спросила я, наблюдая за последней коробкой, мелькнувшей в дверном проеме.

Девушка пожала плечами:

— Какое-то поколение сказочников. Почему в девяностые все писали про волшебников?

— Невыносимая легкость бытия, — вяло процитировала я.

— Понимаю, вы прятались в виртуальной реальности, — усмехнулась Алиса. — Можно сказать, уходили от проблем.

— Прятались? Ничего подобного! И никуда мы не уходили! Мы там жили, потому что девяностые невозможно назвать реальностью — это была сплошная черная магия.

Опять заболела голова... Господи, о чем мы, собственно, спорим? Она же все равно ничего не поймет.

— Мне кажется, вы преувеличиваете, — с сомнением произнесла Алиса. Ее голубые глаза сверкнули из-под соломенной челки, как два сапфира. — Я не понимаю, откуда взялись эти сказочники. Девяностые — это время сильных. Разве нет? Знаете, как я завидую? Все-таки вы посетили «сей мир в его минуты роковые»... Вот о чем стоит писать! И читали бы...

— Ну, пишут же... И даже фильмы снимают.

Она снова сверкнула глазами-драгоценностями:

— А вы тоже писали какие-то сказки? Признавайтесь, виновны в сказочной ереси?

— Возможно.

— В такое время? А зачем? Хотели прославиться? Надеялись заработать?

— Ну, разумеется: какой писатель не мечтает о читателях и гонорарах? Но основной стимул был другой...

Соболиная бровь удивленно поднялась вверх.

— И что же это было?

— Я боялась потеряться в мире сильных и искала единомышленников.

— А разве вы слабая?

Я покраснела: похоже, Алиса меня смутила.

— Постойте-постойте... Почему все обо мне? — Я с интересом заглянула под челку: — А вот вы когда-нибудь читали сказки?

— Пришлось! — Последовал взмах длинных ресниц. — Демиург подарил мне Урсулу Ле Гуин. Вы же понимаете, Леонид Петрович — эстет.

Я невольно вздохнула и пожала плечами — старый угодник...

— Из уважения к нему я полистала.

— Понравилось?

— Нет! — Алиса решительно покачала головой. — Это для избранных, а я как все. Мне ваш стиль больше нравится.

— Ого! Я круче классики?

— Вы — гениальный интерпретатор!

Алиса сказала и замолчала. Золотая челка упала на глаза. В воздухе расцвела цикламеновая помада, и девушка стала похожа на Чеширского Кота: ослепительная улыбка в золотом сиянии — и больше ничего...