Дарья Бобылёва - Вьюрки [журнальный вариант]

Скотч постепенно отклеивался. Витек освободил нижнюю губу, и полоска повисла на верхней прозрачными усами. Витек судорожно задвигал чем-то в горле, и из его рта полезло черное. Никиту от ужаса хлестнуло холодом. Он уже был готов к тому, что сейчас Витек изблюет из себя демона и к потолку поднимется, обретая человекоподобную форму, густой сатанинский дым. Напрягшись и побагровев, Витек выплюнул на пол черный комок, в котором Катя, присмотревшись, опознала капроновые колготки. А Витек запрокинул голову, распахнул рот, и тот самый звук полился из него потоком чистой ледяной тоски. Только сейчас они поняли, что этот звук был воем.

Никита сполз по стене; тоска ворочалась под ребрами, не давая вздохнуть. Он раньше и представить не мог, что может так моментально и бесповоротно расхотеться жить. Весь ужас равнодушного мирового хаоса, вся непролазная бессмысленность житейских трепыханий вырывались сейчас из Витька… Мелькнула тень, и в освещенном окне появилась тетя Женя. Она подняла колготки с пола, скрутила их потуже и снова засунула в распахнутый рот Витька. Невыносимый звук оборвался.

Когда Никита вломился в кухню, тетя Женя старательно заматывала мужу рот скотчем — через всю голову, ламинируя редкие волосы на затылке.

— А что делать? — бодро подмигнула она Никите. — Как отойдешь от него — сразу выть начинает. А тете Жене ведь тоже спать надо. Надо тете Жене поспать или нет, а, Витенька?

Никита шагнул вперед и ушиб ногу о старую раскладушку со скомканным постельным бельем. Тетя Женя была на кухне все это время — она и спала здесь.

Похлопав Витька по пережатым прозрачной лентой щекам, она обрезала скотч.

— Его отпустить надо, — подала голос Катя, прятавшаяся у Никиты за спиной.

— Куда это?

— В лес. Он обратно хочет…

«А она почем знает?» — встревожился Никита. Ему внезапно стало немного не по себе от того, что Катя стоит за спиной, дышит в голый беззащитный загривок…

Приветливая улыбка сбежала с лица тети Жени, ниточки бровей сдвинулись.

— Ты что говоришь, деточка? А ну как он не вернется? Тебе-то, может, непонятно, а он мне муж. Уж сколько лет, дай бог.

— Но он же… он… — забормотала Катя, и растерянность, испуг в ее голосе Никиту успокоили.

— Ничего, вылечим! И хуже бывало. Или он вам спать мешает? Может, вы к условиям привыкли? Мы-то простые, по коммуналкам полжизни.

Тетя Женя даже как будто увеличилась в размерах, рыжеватые кудряшки ее взъерошились, и она, сияя лицом от своей гневной, выстраданной правоты, двинулась на Никиту и Катю. Никита отчетливо видел, как дрожит в ее прозрачных глазах придверная лампочка.

— У вас совесть есть? — шипела тетя Женя. — Совесть, а? В чужую семью лезть?!

Никита почувствовал резкую боль и запоздало понял, что тетя Женя ударила его по локтю поварешкой, которую молниеносно выхватила из раковины. Спустя секунду в стену над их головами тяжело врезалась обросшая жиром чугунная сковорода. Спасаясь от разъяренной тети Жени, Катя с Никитой выскочили на улицу и тут же на кого-то налетели. Мрачный Валерыч отодвинул судорожно хватающего ртом воздух Никиту в сторону и, сунув голову за дверь флигеля, сказал только одно слово:

— Жень.

Тетя Женя вдруг растерялась, а лицо у нее стало неимоверно несчастное. Но через секунду в глазах опять вспыхнула и задрожала от гнева одинокая голая лампочка.

— А ты чего? Самый умный, да? А знаешь, как он меня извел? За столько-то лет… знаешь, как?!

— Знаю.

Тетя Женя замотала головой, визгливо заматерилась, ткнула пальцем в собственную щеку, смятую коротким старым шрамом:

— Вот, это после него зашивали! Мало я натерпелась? Пришли чужую семью судить! Я, значит, не заслужила, чтоб муж при мне был? Чтоб спокойный, трезвый, чтоб котлетки кушал? Не заслужила я, по-вашему?!

— Жень.

Валерыч вошел во флигель и захлопнул дверь перед самым носом у сунувшегося следом Никиты. Катя шумно и с облегчением выдохнула.

Они вышли из кухни уже втроем: Витек, по-прежнему замотанный скотчем, шел между ними, как под конвоем. Тетя Женя молча и ожесточенно вытирала слезы. Когда они приблизились к калитке, за которой начинался лес, Витек беспокойно завертелся, посматривая то на жену, то на Валерыча. Валерыч потрепал его по плечу и стал отдирать прозрачную полоску, замкнувшую уста. Тетя Женя смотрела, как он неловко пытается подцепить ее, потом не выдержала, молча отпихнула руку Валерыча и сама освободила Витька и от колготок во рту, и от веревок на запястьях. Зазвенела ключами, уронила их, выругалась навзрыд и сняла с калитки замок. Витек вылетел на волю стремительно, как еле дождавшийся прогулки щенок. Он втянул ноздрями воздух, издал странный звук, похожий не то на урчание, не то на хихиканье, и уже собрался бежать в чащу, но вдруг, точно опомнившись, начал торопливо раздеваться.