Дарья Бобылёва - Сборник произведений

С самого рождения господин N, имя которого мы не разглашаем по этическим соображениям, отличался приземленным складом ума. Вероятно, это было наследственное, поскольку во всей его многочисленной, сливавшейся в единую массу семье только отец имел некоторую склонность к мистике, итог которой был печален. Еще в юности бедняга вбил себе в голову, что умрет в 34 года. Проклятые цифры преследовали его всю жизнь, попадались в номерах домов, автомобилей и лотерейных билетов. В итоге Вселенная сдалась перед его твердой убежденностью, и вскоре после своего 34-го дня рождения отец господина N попал под большую машину с суровым выражением бампера. Говорят, на небесах этот казус вызвал переполох — по крайней мере, встретившие покойного у райских врат ангелы долго мялись и перешептывались. Человеку, как известно, не дано знать свою судьбу, но так как вероятность того, что отец господина N куда-то подсмотрел, исключалась, пришлось его впустить. А господин N остался сиротой и приобрел смутный страх перед мистическими озарениями и походами в обувной магазин, поскольку именно по пути туда отец получил ответ Вселенной.

Детство господина N прошло в целом нормально. Он даже имел шансы, повзрослев, стать товарищем N, перед чем тоже испытывал смутный страх, поскольку его отца звали так же. Страх не имел мистической подоплеки, господин N боялся, скорее, того, что его будут сравнивать с покойным родителем. Тот изучал покрытосеменные растения и за свою недолгую жизнь достиг в этом серьезных успехов. Впрочем, в политике что-то не задалось, и звание товарища благополучно прошло мимо. Будущий господин N писал в тетрадках цифры, которые, к счастью, ни с чем не совпадали, буквы и иногда — неприличные слова, на большой перемене ел в буфете сосиски, два раза в неделю носил в школу вонючие кеды для физкультуры, ничего не понимал в химии и временами был бит по голове учебниками. Школа была хорошая. Однажды, правда, в класс будущего господина N хотели перевести хулигана и двоечника, отчисленного из соседней школы, но накануне своей первой встречи с потенциальными жертвами он в драке получил в лоб чем-то тяжелым — вероятно, железной трубой. После этого он несколько месяцев пролежал в больнице, стал заикаться и был отправлен в коррекционное учебное заведение. Будущий господин N резонно опасался совместного обучения с хулиганом и двоечником, поскольку был скромен и пуглив, поэтому известие о том, что угроза миновала, очень его обрадовало. Подробностями он не интересовался, наивно полагая, что вся эта история не имеет к нему никакого отношения.

Как и все, господин N взрослел не постепенно, а некими толчками. Сначала он внезапно обнаружил, что голос стал произвольно перескакивать с дисканта на бас и обратно, потом удлинились и распушились различные части его тела, а потом нескладного, но вполне созревшего господина N потянуло на приключения. Он попробовал курить в туалете. Вскоре после этого директор выставил в туалетах и за пришкольными гаражами дежурных, а курильщиков стал отчислять. Господин N воспринял штрафные санкции с облегчением, поскольку надписи о вреде курения на сигаретных пачках взволновали его до слез. Знакомство с алкоголем прошло более удачно, но потом что-то не задалось уже не в политике, а в экономике, и пиво стало стоить столько, что господин N вновь перешел на воду. На дискотеках он почти не появлялся, так как не умел танцевать, а одноклассники не настолько его любили, чтобы научить хотя бы паре движений. Таким образом, никогда не бывая пьяным и разгоряченным танцами и близостью потных разнополых тел, господин N не участвовал и в драках. Несколько раз молодые люди из соседних подъездов пытались побить его по собственной инициативе, но ноги у господина N были длинными, как у бабушки по материнской линии, и бегал он быстро. Еще не остывшая тяга к приключениям иногда требовала выхода, отчего господин N томился. Однако скука была единственной проблемой, от которой он страдал в опасный подростковый период, принесший его ровесникам много неприятностей, а для некоторых окончившийся совсем прискорбно.

Вообще в жизни господина N было немного сильных потрясений, и одно из них, разумеется, пришлось на юность. Оно было вызвано робким дружелюбием соседки по двору, которую звали Настя — имя настолько распространенное, что скрывать его по этическим соображениям бессмысленно.