Михаил Сегал - Почерк

Он огорчился тому, что марка была без рисунка, что он не узнает ничего нового о мире. Потом надел пальто поверх форменного кителя, шарф, шапку и отправился в путь. Около доисторических пещер передохнул, послушал гул. Зимой здесь могли прятаться дикие звери, так что заходить глубже не решился. А потом был долгий путь к маяку через белую равнину. Иногда попадался тонкий кустарник, который чернел и гнулся под ветром, навстречу катились сломанные ветви невидимых отсюда деревьев.

Пройдя между скал, он уткнулся в стену маяка. Подергал рычаг. Через какое-то время открылась дверь, и сначала показался пар, затем чашка с чаем, и уже потом смотритель.

– Чай, – сказал он.

И расспросил о том, как дела в деревне, как жена и дети. Сидеть на скамейке было холодно.

– Чай – ерунда, – сказал смотритель, – сейчас же зима. Вы так долго шли, пойдемте, согреемся.

Он всегда обращался то на «ты», то на «вы», как будто забывал, с кем разговаривает, забывал человека. Как будто понимал, что есть такие существа «люди», с двумя руками и ногами, но кто сейчас стоит перед ним – не очень важно. Они шли вверх по лестнице, и пар от чая студеным облаком улетал назад. Почтальон не мог вспомнить за все годы хоть сколько-нибудь содержательной фразы, сказанной смотрителем. Только «О!», «Привет!», «Чай!», «Зайдешь?», «Как в деревне?». Он шел за ним, ступенька за ступенькой, не понимая, как из-за такого обычного человека могла случиться такая необычная история.

В каморке почтальон достал письмо. Он вспомнил глаза женщины и подумал, что смотритель опять испугается чего-то важного в конце, не дочитает до начала.

– Послушайте, – сказал он, – это не мое дело. Я просто стал свидетелем этой многолетней ситуации. Я сейчас скажу и пойду. Я… Смею полагать… Что… Больше вы не получите вестей от этого адресата… И из уважения к нему… Возможно, вы могли бы один раз прочитать письмо с начала… Как делают люди, которые…

Дальше почтальон не нашел что сказать. Он поставил чашку на стол, приподнял фуражку и вышел. Смотритель повертел конверт в руках, потом бережно открыл его, как делал это всегда: отрезал ножницами миллиметр, не затронув внутри бумагу. Он подумал о том, что и действительно один раз в жизни можно прочитать письмо так, как оно было написано.

Он стоял у окна, прислонив листок к стеклу. Сквозь строки летели птицы, падал снег. От волнения он с трудом дышал, поэтому приоткрыл раму. Сел и принялся читать сначала.

…Прощайте.

Он вздрогнул, потому что так обычно письма заканчивались.

…Если Вы когда-нибудь вспомните меня, пожалуйста, не забудьте как сильно я Вас любила.

Все было точно так, как когда он начинал читать с конца. Он напрягся, задрожали пальцы.

…Это счастье, что я узнала о Вашем существовании.

Без Вас я бы опоздала на поезд.

…когда Вы подсказали мне, как найти нужную платформу.

Смотритель остановился, отвел взгляд и потянулся за красным карандашом.

Подчеркнул последнюю прочитанную строку. Положил бумагу на стол и вышел, даже выбежал наверх, к своим прожекторам и рефлекторам. Оставшись в одиночестве, письмо вздохнуло под ветром, словно ища глаза, которые могут его прочесть.

…Я хочу, чтобы Вы знали, что я очень рада тому, как прошла моя жизнь, рада нашей встрече тогда, много лет назад на вокзале…

За дыханием ветра пришел порыв, листок подняло со стола и вытянуло наружу. Он пролетел мимо маяка далеко от берега, опустился в море.

…Вы теперь вздохнете спокойно, потому что никогда больше не услышите известий обо мне.

Он набирал влагу, тяжелел, чернила расплывались от начала к концу письма.

…Я представляю себе Ваш взгляд, скользящий вверх, и мне это приятно представлять, потому что я вижу Ваши глаза.

На листке почти не осталось букв.

…И в надежде, что Вы дочитаете мое письмо до конца, то есть до начала…

…Я пишу Ваше имя в конце, потому что это и вправду конец.

Листок ушел на дно, и если бы кто-то был здесь в последнюю секунду, то мог бы еще прочесть:

…Мой милый Александр.

Метель настигла почтальона на обратном пути, и он решил спрятаться в пещере. У него был с собой научный журнал. Усевшись на мшистом камне, он стал листать страницы и остановился на статье о теории эволюции. Из нее следовало, что бога нет.

Давным-давно в одной стране, в небольшом белом городке у моря, жила самая красивая на свете девушка. В другом конце этой же страны, у подножия высоких гор, жил самый храбрый на свете юноша, и по старинному преданию они должны были встретиться, когда самый бывалый на свете моряк закурит волшебную трубку.