Михаил Сегал - Почерк

Почтальон двигал палец вверх, к началу письма.

…Не скучать, а именно заниматься скукой, как будто это отдельный род занятий…

И еще выше.

…Ей, конечно, будет не хватать детей, с ними она жила, дышала полной грудью, а теперь придется привыкать к вязанию и… к скуке…

При чтении с конца складывался какой-то особый смысл, который завораживал и тем не менее смыслом не являлся. Это было сумасшествие. Почтальон старался, не теряя ритма, не прерываясь, сложить в голове изначальную историю так, как она была написана.

…О боже! Как непривычно говорить это о своей матери, но да, это жизнь, мы все стареем!..

…Она уже слишком стара…

Смотритель как будто выздоровел, глаза ожили, и он взял чашку с чаем.

…Моя матушка закончила работу гувернанткой и решила уйти на покой…

…У нас новость…

Палец приблизился к верхней части листа, к самому началу. И в тишине, когда, показалось, даже море перестало шуметь, почтальон произнес:

…Мой милый Александр.

«Мой милый Александр. У нас новость. Моя матушка закончила работу гувернанткой и решила уйти на покой. Она уже слишком стара. О боже! Как непривычно говорить это о своей матери, но да, это жизнь, мы все стареем! Ей, конечно, будет не хватать детей, с ними она жила, дышала полной грудью, а теперь придется привыкать к вязанию и… к скуке. Не скучать, а именно заниматься скукой, как будто это отдельный род занятий. У него есть свои законы, свое искусство, всем этим придется овладеть. Но тех денег, которые она скопила (ведь она работала в богатых семьях), хватило, чтобы уехать из столицы в небольшой город и снять квартиру. Мне здесь нравится гораздо больше! В маленьких деревнях бывает скучно, в столице ты мал, как муравей, а в таких местах чувствуешь себя прекрасно, город приходится как раз по размеру человеку, сидит на нем удобно, как хорошо сшитое платье. Я много хожу пешком, просто дышу, смотрю вокруг и радуюсь каждому утру. Соседские кошки уже полюбили меня, притом что я даже не кормлю их, а просто глажу. Видимо, любовь им нужна не меньше, чем еда. Знаете, еще что? Здесь значительно лучше хлеб. Я попробовала его в нескольких пекарнях, и везде он вкуснее, чем в столице. Я даже, как в детстве, не могу донести его до дому, откусываю и стыжусь принести маме обгрызенным. Знаете что я делаю (вы не будете меня ругать, это не очень большая ложь?)… Я оборачиваю хлеб в полотенце, чтобы ничего не было видно, а потом нахожу момент отрезать первый кусок, как если бы он был действительно первым. Мне кажется, мама догадывается. Но я на себя за это не сержусь, потому что сама за такое бы ни на кого не сердилась. Надеюсь, вы в добром здравии, надеюсь, эта осень не такая холодная, как предыдущая. Что еще… Похоже, новости закончились. Я в хорошем настроении. Пусть все будет легко и радостно».

Почтальон выписывал научные журналы и знал, что в экстремальной ситуации человек способен на очень многое: поднять огромный груз, долго не дышать или, например, запомнить то, чего никогда бы не запомнил в обычной жизни. Он запомнил каждое слово, многократно повторил его на обратной дороге, а оказавшись дома, сел за стол и записал. Потом взял другой листок и переписал в обратном порядке. Это отняло столько сил, что он даже немного полежал, а потом перекусил.

На следующее утро он впервые за многие годы, дойдя до вокзала, прошел дальше почтового отделения, к кассам. Сел в подошедший поезд. Окраины открылись ему обратной стороной дворов и огородов, сохнущим бельем и разобранными для ремонта телегами. Чуть позже поезд сделал крюк по побережью, показалось море. И еще долго не было ничего, только много берега. Проснувшись, почтальон увидел совсем другую жизнь. На подъезде к столице дома были выше, окон в них больше. И как будто на деревьях даже больше было ветвей, а на этих ветвях – маленьких веточек.

Он ждал на вокзале несколько часов, никуда не уходил. Просто сидел, смотрел на людей, понемногу ел свой завтрак. Второй поезд увез его еще дальше от дома, в другую часть страны. И если было не трудно запомнить наизусть письмо, то тем более было нетрудно запомнить адрес: этот новый адрес в городе, куда переехала женщина.

Он провел ночь в привокзальной гостинице и рано утром отправился туда. Сначала обошел несколько кварталов, нашел все ближайшие булочные. Решил, что женщина наверняка бы выбрала совсем небольшую, у фонтана с деревом: просто потому, что здесь было мило и дорога сюда лежала через тихую улицу. Потом показалось, что это красивая, но ненадежная затея, что тут легко ошибиться, и вернулся к подъезду. Здесь шансы увеличивались, но не были стопроцентными, ведь он не знал, как женщина выглядит.