Денис Епифанцев - Слова и жесты

– Мне же что интересно. Вот они берут и объясняют мне фрейдизм и его методы. То есть они берут чистый формализм и немного его еще и усугубляют каким-то бредовым пояснением про «быстрое говорение». Но мы-то знаем, что фрейдизм – это не это. Причем там дальше есть вполне нормальное объяснение про подавленные желания и про Эроса с Танатосом, в том контексте, что нормальный человек, человек, живущий под знаменем марксизма-ленинизма, не страдает от подавленных комплексов, желаний и не стремится к саморазрушению. Нет у него неврозов и травм. Понимаешь, да?

А я сижу и думаю. Вот они так серьезно (а книжка очень серьезная) подошли к вопросу, чтобы объяснить большую часть мировых течений в искусстве и жизни. Причем там тираж такой, нехилый – тыщ двести. То есть они предполагали, что большая часть советских людей, во-первых, неплохо разбирается в диалектике, при этом нифига не понимая даже в формальной логике, которой автор периодически противоречит. А, во-вторых, они, эти простые люди, читатели книги – как бы, в общем, единое массовое тело, которое разделяет умонастроение автора и тоже вместе с ним живет и исповедует те же ценности, как один человек. И, в-третьих и самых главных, автор исходит из того, что существует жесткая оппозиция – то есть вот автор реально пишет так, что создается ощущение, что империалисты, они тоже где-то у себя на западе печатают такие серьезные книги – «Антиискусство и социалистическая действительность», например.

То есть, это такая позиция наблюдателя, который предполагает, что в комнате есть двое и они общаются. Но проблема в том, что западное, буржуазное искусство, ему наплевать на социализм. Они с 1953 по 1968 с ним разобрались и пошли дальше. А что там за океаном происходит – да плевать. Тот же Уорел, прости господи, он, что сидит себе в своей Фабрике и думает – а что, если коммунизм победит?

Там, кстати, про Уорела так смешно написано, типа он поселился на своем «заводе», – Тема руками показывает кавычки, – The Factory, и окружил себя cover girl, нимфоманками и наркоманами-пидарасами. Там так и написано, я запомнил, и они все вместе закрашивали его Монро, или супы. То есть он тупо вообще ничего не делал, а все кругом сидели и раскрашивали бесконечные полосы ткани с одним и тем же рисунком. Причем раскрашивали в одни и те же цвета. Вьетнамцы какие-то.

В общем, это все к чему? У меня есть идея. И это, Костя, тебе вопрос. Мне кажется, что страна проиграла еще и потому, что в один прекрасный момент пропала конкуренция. То, что называется внешним локусом контроля. Мы тут внутри делали вид, что конкурируем с внешним миром. А внешний мир тем временем нас игнорировал. Ну, понятно, что они есть, и даже можно как-то что-то на этом заработать, поднять каких-то политических очков, но в целом все это мало кому интересно. А теперь давайте взглянем на цифры – вот мы, а вот они. Цифры говорят, что никакой коммунистической угрозы не может быть, потому что не может быть и все. Но мы всегда можем сказать, что страх как никогда велик. И пока это выгодно, так можно говорить до бесконечности. А мы с нашей стороны, не зная обо всем этом, правда были искренне уверены, что если о нас говорят, значит, мы что-то из себя представляем. Не могут же люди говорить не для того, чтобы сказать правду, а только потому, что сейчас эта модная тема. А завтра будет другая.

И, собственно, все сегодняшние попытки – это та же стратегия. Но такая – с приглашением поучаствовать. Мы тут экономно подбрасываем поленья в костер, потому что их немного, и все зовем. А мир, ему и в прошлый раз это было скучно, теперь смотрит на нас с веранды освещенной электричеством, пьет вино и немного недоумевает – зачем бы? Раньше это работало, некоторое время, вот и занимались. А сейчас так вообще не интересно. Есть вещи поинтереснее: Марс колонизировать. Автомобили без водителей запускать. Так?

Я, сидя, выпрямляюсь и потягиваюсь.

– А что ты хочешь услышать? – спрашиваю я. – О том, что конкуренция в мире исчезает? И вместо больших батлов все расходятся маленькими группами и живут в своем пузыре, не очень интересуясь окружающими? Ну, да.

Сама эта стратегия – создание нового и революционного, противостояние, битва тысячелетия… Это еще где-то используется. Иногда видишь и думаешь – о! Ну вот как Marvel против DC. Как будто реально кто-то их различает.

Ну то есть некоторые да, используют. Но работает это все хуже. Противостояния подверглись инфляции и коррозии.

Я оглядываюсь по сторонам. Весь мой невроз, все мои проблемы ушли. Я чувствую себя в безопасности. Вот здесь, сейчас. Меня наполняет тепло. Я чувствую жизнь. Эти кресла Миса ван дер Роэ. Улитки. Филип Гласс. Эти люди, которых я так люблю. Сквозь меня протекает полноводная река чистого света. У меня ощущение, что я вновь в теплом море, как в сегодняшнем сне. Беспокойство ушло, остался чистый свет. Мне кажется, что еще секунда и меня поднимет в воздух – от избытка – такой я легкий, спокойный и счастливый. Маша смотрит на меня и, кажется, все понимает, она протягивает руку и жмет мою ладонь. Ее рука теплая, сухая и нежная.