Дун Си - Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси [антология]

При этих звуках с Лао Лю стало твориться что-то необычное. Опять муравей, мать его, в сердце закопошился, да не один. Потом сразу низ живота запылал, словно туда пару раскаленных железяк наладили. Железяки жгли все сильнее и, будто опущенные в холодную воду, с шипением испускали невыносимо горячий пар. Вот ведь знает Лань Юэцзяо свое дело: раз — и посреди дышащей прохладой ночи горяченные железяки появились, и уже не дрожишь от холода, а по́том обливаешься. В панике Лао Лю прихлопнул муравьев на сердце, снова вспомнил про жену-учительницу, но на этот раз не сработало — жена оказалась плотно прикрыта от него застлавшими все небо потоками горячего воздуха. Рука невольно, движениями рыбака, тянущего сеть, раз за разом наматывала веревку, причем казалось, что веревку эту держит в руках не он, а Лань Юэцзяо. Эта Лань Юэцзяо опутывала его, как сетью, иначе зачем ему было шаг за шагом приближаться? И вот он уже прямо за ней.

В этот момент журчание прекратилось и Лань Юэцзяо встала.

— Пойдем, брат, — сказала она.

Но Лао Лю обнаружил, что ему не двинуться с места.

— Братец, что с тобой? — обернувшись, негромко про говорила Лань Юэцзяо, и жар ее губ обжег лицо.

Больше Лао Лю вынести не мог и заключил источник превышения рождаемости в объятия.

— Небесная фея, ты настоящая небесная фея, — бормотал он.

Лань Юэцзяо будто давно ждала этого момента и без всяких колебаний завопила:

— Рабочая группа к женщине пристает! Рабочая группа к женщине пристает!

В голове Лао Лю загудело, сердце замерло, и он без сознания рухнул на землю.

Тут Лань Юэцзяо и сбежала.

С тех пор в любое время года Лао Лю ходил в армейской шапке. А куда деваться, ведь после испуга, перенесенного тем вечером, у него повыпадали волосы, и на красную, как сырое мясо, голову было страшно смотреть.

Историю Лао Лю рассказал мне Лао Чжан.

— Вот тебе и Лань Юэцзяо: лужу надула и Лао Лю наземь свалила. А вы спрашиваете, крутая она или нет?!

Поначалу я не поверил, думал, сплетня. Но Лао Чжан сказал:

— Не веришь, сам спроси Лао Лю, это он по собственному почину рабочей группе рассказал.

Я побежал к Лао Лю.

— Нет, не обманули тебя, — подтвердил он. — Все так и было. Не бери с меня пример, ищи Лань Юэцзяо как следует.

Я сразу почувствовал к Лао Лю огромную симпатию: это же надо, такой срам, мать его, взять и самому признаться в своей оплошности перед организацией, ничего не утаить. Вот это, я понимаю, человек: учить других на своей неудаче. Даже на сердце потеплело оттого, что есть еще такие люди. Растрогало и то, что руководители рабочей группы не только не подвергли Лао Лю наказанию, но и по-прежнему возлагали на него славную задачу поимки Лань Юэцзяо. Вот это доверие так доверие! У меня аж слезы навернулись. Я поклялся обязательно поймать ее, довести до конца то, что не удалось Вэй Цзяну и Лао Лю, ну и заодно глянуть, в конце концов, что за небесная фея эта Лань Юэцзяо.

Старшим у нас был Лао Лань, на плече у него висел громкоговоритель на батарейках, чтобы обращаться к народу. Кроме того, на нем было несколько музыкальных записей: «На просторах надежды», «Мамин поцелуй», «Родина моя океан». Лао Ланю больше всего нравилась песня «Родина моя океан», но она была третья по счету, и до нее нужно было прослушать две предыдущих. Часто после них батареек уже не хватало, и «Родина моя океан» превращалась в нечто невообразимое. Лао Лань крякал, выругавшись: «Опять батарейки сели!», хлопал по громкоговорителю и выключал его.

В тот день мы вчетвером шагали по дороге под пронзительные звуки музыки. По нашим прикидкам, Лань Юэцзяо должна была вернуться домой: на дворе уже октябрь, пора убирать соевые бобы.

— На этот раз упустить ее нельзя, — сказал Лао Лань.

Лао Лю шел впереди всех, и через какое-то время его шапка стала мокрой от пота. Но он ее не снимал, чтобы утереться, а водил махровым полотенцем кругами там, где она касалась головы, словно рабочий, который ухаживает за легко ржавеющей деталью, и не жаловался на неудобство. «Ну нет, — думал я, поглаживая свою густую шевелюру, — как бы то ни было, такого, как с Лао Лю, со мной не случится».

Уже два часа мы шли по горной дороге. Музыка давно не гремела. Батарейки еще не сели, но Лао Лань заявил, что их нужно экономить, чтобы не подвели, когда придется использовать громкоговоритель. Из этих двух часов полчаса мы слушали музыку, а еще полчаса — голоса различных птиц. Лао Лань, Лао Лю и Лао Чжан, забыв о возрасте, при звуках птичьей трели могли тут же сказать, что это за птаха. Разойдясь во мнениях, начинали спорить или попросту хватали камень и запускали им в заросли, чтобы убедиться, что взлетевшая птица именно та, про которую они говорили. Трое пожилых людей спорили до крика — это было целое представление. Только я не говорил ни слова. Все мои мысли были о том, как изловить Лань Юэцзяо. Перед тем как отправиться в путь, мы обсудили, каким образом это можно сделать. Первым местом было выбрано соевое поле. Полоска земли Лань Юэцзяо под скалой, сто́ит пробиться через поле навстречу, тут же скрутим ее, и она у нас в руках, если только у нее крылья не вырастут. Вторая точка — ее дом, он окружен густым лесом. Мы четверо каждый со своей стороны бесшумно приближаемся, разом блокируем все входы и выходы, и ей уже не скрыться, если только в доме нет подземной пещеры. Третья точка… Третьей точки не было; если не обнаружим ее в первых двух, придется возвращаться несолоно хлебавши. Такого финала хотелось меньше всего.